Эдгар Райс Берроуз - Земля, позабытая временем

С вопящим от боли и ужаса германцем в пасти, чудовище сползло с палубы и, очутившись в воде, сразу же нырнуло вместе со своей жертвой. Мы были потрясены этой кошмарной сценой. Тем не менее Ольсон заметил, что теперь баланс сил находится в нужном соотношении. В самом деле, после смерти Бенсона нас было девять на девять - девять германцев и девять "союзников", как мы себя называли, теперь же их оставалось только восемь. Впрочем, Лиз мы не причисляли ни к одной из сторон, хотя и убедились уже, что она - наша.

Таким образом, реплика Ольсона несколько разрядила атмосферу, по крайней мере для "союзников", и наше внимание вновь обратилось на реку, поскольку вокруг нас возник настоящий бедлам из шипящих, вопящих и беснующихся рептилий, абсолютно бесстрашных, голодных и злых. Они карабкались, заползали, протискивались на палубу, постепенно оттесняя нас все дальше и дальше, невзирая на непрерывную пистолетную стрельбу. Нас окружали твари всех форм и видов - страшные, огромные, чудовищные существа - настоящий мезозойский кошмар. Я проследил, чтобы Лиз как можно быстрее спустилась вниз; она прихватила с собой Ноба - бедняга долаялся чуть не до истерики. Я думаю, что он впервые со щенячьего возраста был так сильно напуган. Вслед за Лиз я отослал вниз Брэдли, затем наших и, наконец, германцев, находящихся на палубе - фон Шенворц в это время был все еще в кандалах под арестом.

Мерзкие твари уже наседали, когда я скатился вниз по трапу и, захлопнув люк, приказал "полный вперед", надеясь оставить нападавших позади, но это ни к чему не привело. Мало того, что каждая из рептилий могла легко догнать и перегнать нашу субмарину, их, чем выше по течению мы поднимались, становилось все больше. В конце концов, опасаясь серьезного столкновения с этими тварями на такой скорости в незнакомых водах, я приказал убавить ход, и дальше мы продвигались уже медленнее, с трудом пробиваясь сквозь буквально кишащую массу извивающихся тел. Я благодарил Бога за то, что мы проникли в Капрону именно на подводной лодке, а не на каком-либо другом судне, поскольку теперь живо представлял себе, что могло бы случиться с предприимчивыми мореплавателями, рискнувшими посетить этот затерянный мир, и почему до сих пор о Капроне никто ничего не слышал. Уверяю вас, только на субмарине человек имеет шанс достичь верховьев этой реки живым.

До темноты мы успели подняться вверх по реке миль на сорок. Я опасался лечь на грунт на ночь, поскольку лодку могло затянуть донным илом; якоря у нас не было, так что я подогнал лодку ближе к берегу, и во время одной из передышек от нападения ящеров мы закрепили ее за большое дерево. Кроме того, мы зачерпнули из реки немного воды, оказавшейся более подходящей на вкус, хотя все еще слишком теплой. Таким образом, у нас теперь была вода, но нам страшно хотелось свежего мяса. Мы не видели его уже несколько недель, а вид резвящихся вокруг пресмыкающихся навел меня на мысль о том, что бифштекс-другой из них может оказаться неплохим блюдом. Так что, прихватив винтовку, я выбрался на палубу. При виде меня огромная тварь также вскарабкалась на палубу. Я отступил на вершину рубки и, когда голова чудовища оказалась на одном уровне с площадкой, на которой я стоял, всадил ему пулю прямо между глаз.

Ящер остановился, поглядел на меня секунду удивленно, как бы говоря про себя: "Эта козявка кусается. Надо быть осторожней", раскрыл пасть и попытался меня схватить. Но меня на площадке уже не было. К этому моменту я уже скатился внутрь рубки, чуть не сломав при этом шею. Взглянув вверх, я обнаружил, что маленькая головка на длинной шее следует за мной; пришлось ретироваться еще ниже, пока я не растянулся на полу центрального отсека.

Глянув вверх, Ольсон бросился за топором, схватил его, забрался на лестницу и принялся усердно рубить эту ужасную морду. Микроскопический мозг пресмыкающегося мог вместить в себя не больше одной-единственной мысли. Весь изрубленный и с пулей между глаз, ящер упорно продолжал свои попытки проникнуть внутрь и сожрать Ольсона, несмотря на то, что его туловище было во много раз больше диаметра люка. Чудовище продолжало упорствовать в своих намерениях до тех пор, пока Ольсону не удалось отсечь ему голову. После этого двое матросов поднялись на палубу через главный люк. Один из них прикрывал второго, вырезавшего ляжку из плезиозавра Ольсона", как тут же окрестил его Брэдли. Ольсон тем временем отрубил длинную шею, уверяя, что из нее получится прекрасный суп. К тому времени, как следы крови в рубке были убраны, бифштексы и бульон, готовившиеся на камбузе, наполнили воздух божественным ароматом, а нас всех восхищением перед "plesiosaurus Olsoni" и всеми его сородичами.

Бифштексы, оказавшиеся отменными на вкус, мы съели за ужином, а на следующее утро попробовали суп из плезиозавра. Было как-то непривычно употреблять в пищу мясо животного, вымершего, по меркам палеонтологов, несколько миллионов лет тому назад. Необычность новой диеты действовала несколько угнетающе на психику, но никак не затрагивала наш аппетит. Ольсон ел так, что я испугался, как бы он не лопнул.

Этим вечером Лиз ужинала вместе с нами в маленькой офицерской кают-компании сразу за торпедным отсеком. К разложенному узкому столу были придвинуты четыре стула, на которые мы и уселись впервые за несколько дней для совместной трапезы. На протяжении недель мы не видели другой пищи, кроме урезанных корабельных рационов из скудных запасов субмарины; сегодня на столе наконец-то присутствовало праздничное разнообразие. Нобу, сидевшему между Лиз и мною, доставались кусочки бифштекса из плезиозавра; я скармливал их ему с риском навсегда испортить его манеры. Да и он сам все время виновато поглядывал на меня, прекрасно понимая, что ни один хорошо воспитанный пес не будет попрошайничать за столом. Однако бедолага был настолько худ от скудной кормежки, что мне просто кусок не полез бы в горло, не раздели я его с Нобом по-братски, да к тому же и Лиз нравилось кормить его. А здесь я уже был бессилен.

Лиз была холодно вежлива со мной и подчеркнуто любезна с Брэдли и Ольсоном. Я знал, что у нее сдержанная натура, так что на многое не рассчитывал. И был благодарен за те редкие знаки внимания, которые мне доставались. Ужин протекал весьма приятно, за исключением только одного момента, когда Ольсон вдруг высказал предположение, что зверь, которого мы едим, возможно, тот самый, утащивший одного из германцев. Нам стоило немалых трудов и времени убедить Лиз продолжать еду, но в конце концов Брэдли уговорил ее, указав, что мы поднялись по реке более чем на сорок миль от того места, где был утянут под воду несчастный бош, и что за это время нам на глаза попались буквально тысячи этих речных обитателей, так что шансы на то, что мы едим того самого плезиозавра, весьма невелики.