Александр Житинский - Часы с вариантами

— Глянь, какой камушек! — Ирина подняла с поверхности камень. Понимаешь, нужно что-нибудь привезти с собой. А то потом скажут, что зря летала, только топливо жгла… Ты тоже что-нибудь присмотри…

— Такое? — спросил Игореха и нагнулся за камнем.

— Нет, — сказала Ирина, едва бросив взгляд в сторону Игорехи. — Ты что-нибудь ценное поищи.

— Золото?

— Нет тут никакого золота! — сказала Ирина. — За золотом мы с тобой слетаем в другое место. И серебра прихватим.

И Ирина процитировала слова старой сказки:

— «Собачка-собачка, принеси мне, пожалуйста, серебряных денежек!.. У одной глаза как блюдца, у другой как мельничные колеса, у третьей величиной с домну!»

— «С дюзу»! — поправил Игореха.

…Свесив ноги, они сидели на обломке скалы и смотрели на Землю. Перед их глазами было все то, что так страстно любила Ирина, — загадочный и прекрасный мир Космоса, так сильно отличающийся от привычного и уже немного надоевшего мира Земли.

Тишина была такой полной, что казалась попросту невозможной. Но это было не Безмолвие — во все стороны, куда ни глянь, простирался Космос: умопомрачительная бесконечность строительного материала, сверкающего и живого. Звезды были очень далеко. Даже нельзя было сказать, как они были далеко! Самое подходящее для этого — заменить бессмысленное в данном случае слово «далеко» на удивительное слово НИГДЕ. И удивительное слово ВСЮДУ.

В этих словах заключалась огромная сила — они действовали: после их произнесения становилось если и не понятнее, то значительно легче. Но самое удивительное было в том, что, приглядевшись, можно было разглядеть между НИГДЕ и ВСЮДУ — звезды, которые были еще дальше (дальше этих слов)! Но и за ними, в свою очередь, также были звезды… И даже там, куда не мог достать ни взгляд, ни самый совершенный прибор, ни даже самое исчерпывающее слово, были звезды. И за ними, там, куда не доставало ни самое исчерпывающее слово, ни даже самая остроумная МЫСЛЬ, — также были звезды. И даже там, так далеко, где в принципе, вообще ничего не должно было бы уже быть: ни слова, ни мысли — тоже были звезды… и за ними были звезды также. ВСЮДУ и НИГДЕ!

Вроде бы пустая вещь — слово. Но если бы в начале было не Слово, а Безмолвие, то что было бы потом? Скорее всего из Безмолвия не вышло бы ничего. Получалось, что Слово было главнее. Получалось, что оно и было в начале, тогда, когда еще Ничего не было, раньше Безмолвия. А Безмолвие появилось после Слова. Иначе откуда бы узнали, что оно Безмолвие? Безмолвие — это значит без того, что было в начале.

…Позже, когда оказалось, что смотреть больше не на что, Ирина сунула метлу между ног, откинулась назад и уперлась в поверхность ногами.

— Делай, как я! — сказала она.

Качнулась вперед, одновременно с этим движением врубила движок и как ракета выстрелила вверх.

Игореха выждал, пока осядет пыль, тоже уперся в поверхность ногами и качнулся вперед…

Оплошал он и на этот раз — «метла» улетела без него. Набалдашник сопла больно ударил Игореху по ноге, а выхлопом закоптило стекло шлема. Игореха уселся на камень, и, набрав пригоршню пыли, принялся сдирать со стекла противно скрипящую копоть. Рядом опустилась Ирина. Теперь Игореха сумел разглядеть, как это делается: на скорости девушка свалилась сверху и перед самой поверхностью пальнула «парашюткой».

…Четыре раза стартовал Игореха — и все четыре раза неудачно. Ирина каждый раз поджидала его на орбите и охотилась за «метлой».

— Всё, — признался Игореха после четвертого раза. — Больше не могу.

Пришлось Ирине сажать Игореху к себе. К этому времени у него разболелась голова и он окончательно расклеился.

Нагруженная двойной тяжестью «метла» не выстрелила, а медленно поднялась вверх.

Вышли на орбиту. По традиции заложили дугу, после чего полетели к Земле. Подождали. В отдалении мелькнули огни корабля, начавшего посадку. Полетели ему наперерез.

…Сильные руки втащили Игореху в люк. Помогли ему снять шлем.

— Больной? Катастрофа? Медицинская помощь? — сразу же осведомился приятный женский голос.

— Воды, — простонал Игореха.

— Оттащите его в бассейн, — сказала, засмеявшись, Ирина. — Есть у вас на корабле бассейн?

…Игореха плавал в бассейне, приходил в себя. Рядом на краю бассейна сидела Ирина.

— Я попросила задержать посадку, пока ты не очухаешься, — говорила она. Попадет мне за тебя. График сорвался.

— Это ничего, — отвечал Игореха, описывая круг. — Человеческая жизнь дороже!

…Корабль кружил по орбите до тех пор, пока вода из бассейна не перекачалась в баки, затем он вошел в атмосферу, совершил посадку и заскользил по бетонной полосе…

Когда Ирина и Игореха выбрались из корабля, у Игорехи еще не просохли волосы — ветер приятно касался их и холодил голову… А на краю бетонки все так же росли ромашки на неестественно длинных стеблях и не в такт покачивали головками.

…Так же как и вчера, садились и взлетали корабли, мягко шелестя по бетонной полосе. При каждом взлете, так же, как и вчера, вдувался в окно пузырь занавески. Те же ромашки стояли на столе и роняли вниз, на скатерть, желтые тычинки…

Внешне все было так же, как и вчера. Ирина спала на кушетке, подоткнув кулачок под щеку. Игореха сидел рядом на табурете. Света он не зажигал боялся, что слетятся Иринины друзья.

Спускались голубые сумерки. Корабли по-прежнему скользили по бетону с желтыми и зелеными габаритными огнями на стабилизаторах. Туда — слева зеленый, справа — желтый. Обратно — наоборот. Игореха уже усвоил эту нехитрую арифметику. Корабли садились и взлетали, взлетали и садились каждые регламентированные пятнадцать минут. Рядом с ромашками стоял будильник и нарочно громко тикал. От этого настойчивого «тик-так» находиться в маленькой комнате было не очень-то уютно. Игореха встал и вышел в коридор.

Около двери Тамары сильно пахло табачным дымом и в щели был виден свет. Игореха прошел по коридору раз, прошел два. И оба раза ему казалось, что дверь вот-вот откроется. Но этого не произошло.

Игореха знал, что рано или поздно все равно окажется в комнате Тамары, и только ждал, когда появится решимость, которая толкнет его на этот неловкий шаг.

Решимость так и не появилась. Даже после того, как Игореха несколько раз прошел по коридору. Тогда он просто стукнул в дверь.

— Да? — спросил за дверью грубый голос. — Кто там? Войдите.

Игореха толкнул дверь.

Тамара сидела на кушетке и вязала.

— Извините, — сказал Игореха. — Я ходил мимо вашей двери и не решался постучать.

— А я и не знала, что это вы там ходите, — сказала Тамара и положила вязанье на тумбочку.

Потянулась неловкая минута. Игореха не знал, зачем пришел. Тамара тоже этого не знала.