Александр Житинский - Часы с вариантами

Однажды на экране появился город, почти не тронутый разрушениями. Здания, замершие автомобили на улицах и даже деревья, хотя и без листьев, казались невредимыми. Дэвис опускал зонд до пятисот метров и, когда стало явственно различимым все, что было внизу, он понял, что город так же мертв, как и остальное, что он видел до этого времени. Повсюду грудами и поодиночке лежали тела тех, кто когда-то здесь жил и владел этими невредимыми автомобилями. Вещи продолжали жить, предназначенные в качестве трофеев для победителей, — нейтронное излучение пощадило здесь все, кроме людей, животных и зеленых листьев на деревьях.

Это был город врагов, ненавидеть которых его приучали с детства, но, оглушенный мертвой пустотой покинутых навсегда домов, он едва не закричал, вцепившись в подлокотник кресла: «Останьтесь кто-нибудь в живых! Хоть кто-нибудь! Бог, яви чудо, ты ведь всемогущ…».

Он вдруг подумал, что кто-нибудь мог отсидеться в бомбоубежище и, возможно, находится там и сейчас. Дэвис ухватился за эту мысль, стараясь подавить голос рассудка, который неумолимо отвергал ее. В свое время военные предвидели такую возможность и вместе с нейтронными и кобальтовыми бомбами запускали серии инфразвуковых, уничтожающие подземные убежища противника.

Дэвис включил на зонде сигнал и каждые полчаса давал сигнальную ракету. Неподвижно повисший над крышами аппарат пять дней заполнял окрестности непрерывным воем сирены, распарывая время от времени вязкую багровую полутьму вспышками магниевых ракет. Потом зонд улетел — услышать в городе его уже никто не мог.

Это произошло в субботу. Дэвис сидел в боевой рубке, пил консервированное пиво и слушал, как автопередатчик взывает в пустоту:

— Я, Дэвис Лотт, вызываю оставшихся в живых людей. Отзовитесь! Мои координаты… Я, Дэвис Лотт…

Фраза повторялась каждые две минуты, и отчаяние последнего человека на Земле выплескивалось в бесстрастном голосе машины, терпеливо ожидающей ответа. И он пришел. Почти через два года одиночества.

До Дэвиса не сразу дошло, что ему отвечают. Сквозь треск помех явственно донесся голос:

— Дэвис Лотт, мы вас слышим. Мы вас слышим, но плохо. Попробуйте изменить волну…

Дэвиса начало трясти. Мгновенно покрывшись испариной, он дрожащими пальцами крутил ручки настройки, чувствуя, что если потеряет этот голос, жить уже больше не сможет. В приемнике завыло еще сильнее, и звук стал почти неслышным. Он наконец догадался подключить сразу все зонды и, крутнув рукоятку, услышал отчетливо, как будто из соседнего помещения:

— Дэвис Лотт, вы слышите нас? Прием…

— Слышу, слышу, — заикаясь, завопил он во весь голос. — Где вы? Откуда ведете передачу?

— Боже мой, неужели это не сон? — радостно кричал неизвестный. — Слышу тебя тоже. Передачу веду с борта грузового ракетоплана «Глория». Мы в открытом космосе, где-то над бывшей Австралией, милях в двухстах от поверхности.

Больше держать себя в руках Дэвис был не в состоянии. Бодая головой пульт, он плакал взахлеб, всхлипывая и размазывая слезы по лицу.

— Дэвис Лотт, отзовитесь. Куда вы пропали? — звал голос.

— Слышу вас, — повторял Дэвис. — Слышу! Слышу!

— Сколько вас и где находитесь? — спросил неизвестный с «Глории».

— Один я. Всего один, — счастливо отозвался Дэвис, продолжая давиться соленой влагой. — Но у меня тут хорошо. Целый остров с бананами, даже бар есть. А как вы?

— Мы еще лучше, — гремело в динамике. — Меня зовут Кучинский. Том Кучинский. Я пилот этой жестянки. И со мной пестрая компания четырнадцать человек. Есть даже две женщины. Если бы ты знал, как надоело в пустоте вверх ногами болтаться. Мы-то еще ничего, а дети плохо невесомость переносят, особенно Салли.

— И дети есть? Не может быть! А у меня такая детская площадка, закачаешься! Кто у вас? Мальчишки, девчонки?

— Двое мальчиков и девочка. Салли. Та совсем маленькая. Мы уже пробовали приземляться, но везде такая радиация, что никуда не сунешься. Так и крутимся вокруг старушки двадцать три месяца. А что едим, кошмар! Последние полгода — одни бобы, и плюс техническая вода на закуску. У тебя хоть сигареты есть?

— Есть у меня сигареты, — захлебнулся Дэвис. — Какие угодно и сколько угодно. И сигары есть. И вообще нечего время терять. Разворачивайте вашу развалину и ко мне!

— Уже развернули, — сказал Том. — Но радиации у тебя хватает, не так ли?

— Нет у меня никакой радиации! Остров с первого дня под двойной защитой Пирсона. Колпак, будь здоров, ни одного лишнего нейтрона. Просто рай земной — две тысячи акров травы и деревьев. А озеро какое!

— Откуда столько энергии берешь? — спросил Том.

— Вот она, плавучая атомная станция, — Дэвис обвел рукой вокруг, забыв, что люди в ракете не могли увидеть крейсер.

Сам он отчетливо видел серебристую сигару грузопассажирского лайнера второго класса «Глория», приближающуюся к его острову. Дэвис вскочил, забегал по рубке и фальшивя запел марш Стальных Кирасиров.

— Поешь, приятель? — зазвучало в динамике. — Если бы ты знал, как мы тут все рады. Мальчишки прямо визжат от восторга. Они спрашивают, купаться в озере можно?

— Можно, конечно, — закивал головой Дэвис. — Хоть целыми днями. Водичка теплая, как молоко, и отличный песчаный пляж.

— Эй, Дэвис, тут тебе младший Алекс что-то сказать хочет, — проговорил Том, и сейчас же Дэвис услышал ломкий мальчишеский голос:

— Дядя Дэвис, а правда купаться можно?

— Ну, конечно, Алекс, — чувствуя, как опять начинает щипать в глазах, ответил Дэвис. — И рыбу ловить можно. А если хочешь пойти на охоту, тут уйма кроликов.

В динамике засопели, очевидно, раздумывая, верить или не верить в такое неожиданное счастье.

— Нет, на охоту я не хочу. У нас дома тоже кролики есть. Их убивать жалко. У меня и собака есть, только она дома осталась.

— Ну и правильно. Я тоже не люблю стрелять. А рыбу ловить пойдем.

Снова заговорил Том.

— Если не возражаешь, я посажу ракету на остров. На воду опасно. Когда буду приближаться, ты мне укажешь, куда приземляться.

— Ну, конечно. Том! Лучшего места, чем пляж возле крейсера, и не придумаешь.

Через двадцать минут «Глория» приблизилась к острову на расстояние шестидесяти миль. Дэвис включил приборы наведения и напряженно ждал корабль, в котором сейчас была вся его надежда, весь смысл оставшейся жизни.

Резкий зуммер сигнала боевой тревоги заставил его вздрогнуть. Дэвис выскочил на палубу. Тысячи механизмов, подчиняясь сигналу, пришли в движение. Бешено вращались локаторы, выискивая невидимую цель, из развернутых ям боевых погребов показались острые головки ракет, стволы зенитных пушек поднялись и замерли в ожидании.

— Что за черт! — выругался Дэвис. — С ума, что ли, коробка сошла?