Франсис Карсак - Робинзоны космоса (журнальный вариант)

Внезапно чудовище снова озарилось фиолетовым светом и ринулось на канадца. Пари увидел его, заметался, потом побежал назад к самолету. И тогда произошло нечто страшное и непонятное: послышался сухой треск, в воздухе мелькнуло нечто вроде синеватой искры, и канадец рухнул наземь. Еще через мгновение он исчез, поглощенный фиолетовым слизняком.

Остолбенев от ужаса, я нажал на тормоза. Чудовище повернуло и приближалось к машине. Я сорвался с сиденья, вскарабкался в башню и лихорадочно закрутил ручки наводки ракетной установки. Снова выскочила синеватая искра, ударив в радиатор. Меня сильно тряхнуло. Это не было похоже на удар электрического тока — ледяной холод судорогой свел мое тело. И тут же я нажал кнопку спуска. Обе ракеты нырнули в живую слизь, находившуюся всего в десяти метрах от грузовика. Послышались два глухих взрыва, громкий искровой треск разрядов, и в воздух полетели клочья фиолетового студня. Чудовище скорчилось и замерло.

Я осторожно подъехал ближе. Фиолетовое желе слабо вздрагивало, и последние искорки пробегали в его глубине.

Тем временем подошли остальные.

— What an awful thing! — пробормотал Джейнс и повторил по-французски: — Какая ужасная штука!

Боюсь, что мы ничего уже не можем сделать для вашего механика, — сказал я. — Разве что похоронить.

Но когда мы разрубили топором сморщенное и ставшее словно деревянным тело этой твари, внутри оказался лишь золотой перстень с печаткой, и больше ничего!

В подавленном настроении мы погрузили два пулемета и вернулись на корабль.

Едва грузовичок оказался на палубе, мы снялись с якоря и немедленно отплыли. Я чувствовал себя куда увереннее, нежели вначале. Отныне я мог передать управление людям, из которых по крайней мере двое действительно знали, что такое корабль.

Полностью препоручив техническое командование Джейнсу и его офицерам, мы с Мишелем оставили за собой лишь общее руководство экспедицией. Я отправил радиограмму в Кобальт-Сити, потом по совету Уилкинса попытался связаться с Нью-Вашингтоном. Как ни странно, мне это сразу удалось. Джейнс коротко доложил обо всем и передал мне благодарность правительства.

Выбравшись из зловонной реки, «Дерзновенный» взял курс на северо-запад. Дул сильный ветер, и наш кораблик низко кланялся волнам, несмотря на протесты кое-чьих желудков.

К ночи море успокоилось, однако мы все же сбавили ход. Я оставил на мостике Смита и лег спать.

Разбудила меня необычная качка. Торопливо натянув одежду, я поднялся на палубу.

— Что случилось? — спросил я у рулевого.

— Не знаю, капитан. Мы только что остановились.

— Где американский капитан?

— На корме вместе с инженером. Из люка высунулась голова Мишеля.

Вдруг раздался громкий всплеск, и весь корпус судна вздрогнул. Я услышал звонкое английское ругательство, потом удивленный возглас и крик, страшный крик:

— Все вниз! Вниз!

В то же мгновение Смит сбил меня с ног, и мы оба упали в люк. Уилкинс нырнул вслед за нами. При свете лампы я разглядел белые, искаженные лица американцев. С грохотом захлопнулась дверь матросского кубрика. Последовал новый толчок, и «Дерзновенный» накренился на правый борт. Споткнувшись, я больно ударился о переборку.

— Говорите же, что это, черт побери?

Уилкинс, наконец, ответил:

— Гигантские кальмары!

Я похолодел. С самого детства, когда я впервые прочитал «Двадцать тысяч лье под водой», эти животные наводили на меня панический страх.

На подгибающихся ватных ногах мы поднялись по лесенке на закрытый мостик. Сквозь большие иллюминаторы я увидел, что залитая лунным светом палуба пуста. Только на носу за рамой ракетной установки извивалось нечто вроде толстого каната.

Смит рассказал, как все произошло. Когда оба винта сразу застопорило, он с Уилкинсом пошел на корму и нагнулся, чтобы узнать, в чем дело. Прямо на него смотрели огромные, чуть светящиеся глаза. Чудовище взмахнуло щупальцами, и тогда он закричал.

Мы попробовали запустить машину; винты вспенили воду, «Дерзновенный» прополз несколько метров, потом моторы снова заглохли, и последовала новая серия толчков и рывков.

Казалось, эта ночь никогда не кончится. Но только на рассвете мы увидели, как велика опасность. По крайней мере тридцать кальмаров окружили судно со всех сторон. Разумеется, это были не кальмары, хотя с первого взгляда любой мог ошибиться. У них было вытянутое заостренное сзади тело без хвостового плавника. Спереди извивалось шесть огромных щупалец с блестящими когтями, заостренными на концах и чуть расширяющимися в середине, как наконечники пик. У основания щупалец располагалось шесть глаз.

«А что, если просунуть в иллюминатор пулемет с самолета?»- подумал я и крикнул матросам:

— Тащите сюда пулемет и ленты.

Одно чудовище приближалось, пеня воду щупальцами. Вот оно уцепилось за поручень правого борта и оторвало его напрочь.

— Может быть, если нам удастся убить хоть одного, остальные займутся им?

Прозвучал звонок, я подошел к переговорной трубке.

— Капитан, винты освободились.

— Хорошо, будьте наготове. Как только скажу, давайте вперед до полного.

Трое матросов втащили по трапу пулемет. Я приспустил одно стекло, выставил наружу ствол, тщательно прицелился в «кальмара» и дал очередь. Раненое животное буквально выпрыгнуло из воды, потом пошло ко дну. Я уже взял на мушку второго, как вдруг разразилась настоящая буря: десятки гигантских рук заметались по палубе, сокрушая все на своем пути. Сорванные поручни летели за борт, щиток носового пулемета был смят, со звоном вылетело стекло, и одно щупальце просунулось в отверстие иллюминатора, сорвав по дороге раму. Чудовищный отросток яростно извивался. Мишеля швырнуло о стену, мы с Уилкинсом от ужаса не могли шевельнуться, и только Смит сразу пришел в себя. Сорвав с крюка пожарный топорик, он размахнулся широким жестом дровосека и начисто отсек щупальце. Через полуоткрытую дверцу я бросился к радиопередатчику, чтобы успеть послать сигнал бедствия, пока еще целы мачты антенны. «Дерзновенный» раскачивался все сильнее. И тут случилось чудо, которое спасло нам жизнь.

Метрах в двухстах от нас на поверхность высунулась огромная плоская голова и словно раскололась вдоль, открыв прожорливую пасть, усаженную белыми острыми зубами. Одним взмахом она перехватила надвое одного «кальмара» и устремилась к следующему. Рядом вынырнули еще две такие же головы, и между вновь прибывшими и «кальмарами» началась битва, такая свирепая и жестокая, что я до сих пор не знаю, сколько она продолжалась, минуту или целый час!