Говард Фаст - Муравейник Хеллстрома.[Херберт Ф. Муравейник Хеллстрома. Фаст Г. Рассказы]

— Не думаю, что я ошибся, — сказал Джанверт. В голосе его звучала печаль. Печаль вызвала небольшой гнев и выброс адреналина. В этом деле нельзя допускать ошибок! Господи, что за мерзкое дело. Все только потому, что он наткнулся на те проклятые документы Агентства. Нет — это был только первый шаг. Ловушка будет куда более хитрой. Эдди Джанверт был обречен принять все, что представляло собой Агентство. И обреченность эта своими корнями уходила далеко в прошлое. Впрочем, иначе он не встретил бы Кловис. Милая Кловис. Куда привлекательней Фэнси, сидящей позади него. Ему показалось, что их сравнить можно еще и как-то иначе, но мысль ускользала. Агентство — Агентство — Агентство — Агентство. Дело дрянь. Он кожей чувствовал скрытое присутствие ухмыляющихся олигархов, чье влияние пронизывало Агентство. Да! Агентство — дерьмо.

— Мне пришло в голову, что при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.

Друзьями. Джанверт кивнул, и голова его почти съехала с ладони. Они были друзьями. Этот Хеллстром неплохой парень. Угостил отличным обедом. И сколько уважения выказал ему до того, как они сели за стол.

Идея дружить слегка охладила огонек беспокойства, все еще не погасший в душе Джанверта. Он начал анализировать свои чувства. Да — Перуджи! Именно так: Перуджи. Старый Перуджи говорил ему что-то важное — да-а. Он сказал, что Хеллстром с друзьями сделали, сделали — укол! Да, да, именно так, укол. И этот укол обращает мужчину в сексуально-озабоченного жеребца. Перуджи говорил об этом, точно. Восемнадцать раз за ночь. Джанверт весело ухмыльнулся. Если подумать, весьма дружеское участие. Такого участия не дождешься в этом чертовом Агентстве, где за тобой следят, словно кошки, вынюхивают, кто с кем сошелся — как они с Кловис, — а затем используют это в своих целях. Так поступает Агентство. Если подумать, дружбу с Хеллстромом легко объяснить. Сыт Эдди Джанверт чертовым Агентством. Подождите, вот он скажет Кловис об этом. Восемнадцать раз за одну ночь — весьма дружеское участие.

Мимека по знаку Хеллстрома коснулась руки Джанверта. У нее была маленькая, дружеская рука.

— Я тоже так думаю. Мы обязательно подружимся.

Джанверт как-то судорожно выпрямился и похлопал ее руку, лежащую на его руке. То же дружеское участие. Опять. Ему показалось, что этой паре он готов поверить. Было участие искренним? Почему нет? Они не могли ничего подложить ему в тарелку. Он вспомнил, как перехватил тарелку Хеллстрома. Да, Хеллстрому пришлось удовольствоваться другой порцией. Это тоже дружеский поступок. Нельзя скрыть в простых поступках недружеские намерения. Не так ли? Джанверт пристально посмотрел на сидящую рядом с ним женщину, вяло удивляясь черепашьей скорости своих мыслей. Перуджи! Подсыпать ему что-нибудь в пищу — исключено. Укол — также. Он не отрывал глаз от женщины. Секс. Он не желал эту легкую, миниатюрную женщину с теплыми руками и словно тающими глазами. Может быть, Перуджи ошибался? Или лгал? От этой скотины всего можно было ожидать.

Возможно, все объясняется очень просто, сказал себе Джанверт. Что у него есть против Хеллстрома, кроме того, что ему продиктовано Агентством, против этого бедняги? Он даже не знал, в чем состоит этот «Проект 40». Да, было что-то с документами. «Проект 40». Но это был проект Хеллстрома. При чем здесь чертово Агентство? Тебе просто приказали исполнять.

Джанверт внезапно испытал желание двигаться. Он оттолкнул стул назад и упал бы, если бы женщина не помогла ему удержать равновесие. Он похлопал ее по руке. Окна. Ему захотелось выглянуть из окна. Слегка пошатываясь, Джанверт прошел вдоль стола к окну. Небольшой отрезок ручья с незаметным глазу течением. Слабый полуденный бриз качнул тени деревьев на воде, создав иллюзию движения. Тишина в столовой давала то же ощущение иллюзии. Лениво он подумал о том, как его чувства воспринимали реальность. Дружественный пейзаж, дружественное место. Здесь было движение.

Откуда это маленькое, глубоко затаившееся беспокойство? Оно одно вносило раздражение в этой ситуации.

Ситуация? Какая ситуация?

Джанверт покачал головой из стороны в сторону, словно раненое животное. Все так чертовски запутано.

Откинувшись на стуле, Хеллстром нахмурился. Препараты работали не так, как на членах Муравейника. Люди Муравейника были генетически достаточно близки к Внешним для спаривания с ними, разделение произошло всего триста лет назад. Химическая родственность не удивляла. В действительности, она ожидалась. Но Джанверт не бросился на них с объятиями. Казалось, он вел внутреннюю борьбу. Препараты не одержали полной победы. Впрочем, это тоже можно было предвидеть. Человек — это не только его плоть. Некоторая часть интеллекта Джанверта все еще рассматривала Хеллстрома как угрозу.

Мимека проводила Джанверта к окну и сейчас стояла за его спиной.

— Мы вам плохого не желаем, — прошептала она.

Он кивнул. Конечно, они не хотят причинить ему вред. Что за вздорная мысль. Джанверт сунул руку в карман и нащупал там пистолет. Он признал его. Пистолет был недружеской вещью.

— Почему нам не стать друзьями? — спросила Мимека.

Слезы наполнили глаза Джанверта и медленно потекли по его щекам. Было так печально. Пистолет, это место, Кловис, Агентство, Перуджи — все. Так печально. Он вынул пистолет, повернулся заплаканным лицом и подал пистолет Мимеке. Она приняла его, держа неумело в руке: одна из этих ужасных, рвущих плоть пушек, используемых Внешними.

— Выбрось это, — прошептал Джанверт. — Пожалуйста, выбрось эту проклятую штуковину подальше.

Из новостей. Вашингтонская линия, Д. С.:

«…и было отмечено, что смерть Альтмана не была первым самоубийством правительственного чиновника высокого ранга. Наблюдатели в Вашингтоне сразу вспомнили о смерти 22 мая 1949 года министра обороны Джеймса Форрестола, выпрыгнувшего из окна больницы, что привело в шок его семью и медицинский персонал.

Смерть Альтмана оживила постоянно муссировавшийся слух о том, что он в действительности являлся шефом секретного и высокоорганизованного агентства, действовавшего под прикрытием правительства. Один из близких помощников Альтмана, Джозеф Мерривейл, опроверг с негодованием это утверждение, спросив: „Неужели эта грязная сплетня все еще кого-то интересует?“»

«Как бы там ни было, но этот день, несмотря на все утренние тревоги, следует признать успешным», — сказал себе Хеллстром. Он находился в доме, глядя через прикрытые жалюзи окна на север. Машины взбивали пыль в удалении, но в этот момент Хеллстром почувствовал угрозу со стороны Внешних. Сообщения, полученные из Вашингтона, и информация из Фостервилля говорили о смягчении давления.