Виктор Точинов - Все лики смерти (сборник)

Катушка с треском вращается – то быстрее, то медленнее. Лески на объемистом барабане остается все меньше. Папа нажимает на стопор. Вращение прекращается. Спиннинг изгибается круче, лодка скользит по воде быстрее. Папа спокоен.

– Пускай, – говорит он не то сыну, не то себе, сматывая второй спиннинг. – Пускай возит нас, сколько влезет. Я согласен кататься на нем хоть до вечера – лишь бы утомился и всплыл кверху брюхом.

В рекордно длинной тираде ни разу не помянут «черт» – и мальчик удивлен. Осторожно спрашивает:

– Но ведь это я поймал его, па? Ведь это мой спиннинг?

Теперь удивлен папа. В мыслях он уже пересчитывает пятьдесят тысяч долларов – конечно же, пятьдесят, никак не десять. Судя по силе тяги, Литл-Трэйку придется-таки потесниться на пьедестале.

Отец кивает на спиннинг:

– Поймал – так попробуй вытащить.

Сын тоскливо смотрит на упруго изгибающееся удилище. Леска натянута как струна. В одиночку с жителем глубин не справиться… Мальчик говорит неуверенно:

– Ну тогда… мы поймали вместе, да?

Папа милостиво кивает. Несовершеннолетнему денежную премию все равно не выплатят…

Они все ближе к середине озера – Трэйклейн здесь шириной мили три, не больше. Усеявшие пляжи купальщики кажутся крохотными муравьями, прибрежные коттеджи – россыпью разноцветных коробочек.

Тяга, похоже, слабеет – папа пытается вспомнить, где и в присутствии каких свидетелей полагается измерять и взвешивать рекордный трофей…

В этот момент спиннинг резко разгибается. Леска безвольно провисает.

– Что за чертовы…

Папа берется за леску – та ползет из воды без малейшего сопротивления. Он бьет кулаком по надувному борту.

– Ушел, ушел!!! Чертов лосось… Говорил тебе, чертов щенок, – не лезь с дурацкими вопросами под руку!!!

Никаких вопросов мальчик не задавал, но он понимает – возражать не время и не место.

Папа чувствует себя обокраденным на пятьдесят тысяч и готов сорвать злобу на ком угодно. Следующим номером программы у него будет чертова компания «Корморан», производящая чертовы гнилые лески, но перейти к ее критике папа не успевает.

Удар.

Корма лодки взлетает и падает обратно.

Резкий свист воздуха.

Задние баллоны стремительно опадают.

Мальчик визжит.

Нос лодки задирается.

Корма погружается – папа в воде уже по пояс. «Держись за чертову скамейку!!!» – орет он. Поздно. Мальчик сползает к корме. Лодка – полуспущенная, сохранившая воздух лишь в носовой части – встает вертикально.

Секунда неустойчивого равновесия – и суденышко рушится на воду днищем вверх. Папа накрыт лодкой, он барахтается в темноте, позабыв про мальчика. Что-то бьет его по ногам – не сильно. Папа уходит вглубь, выныривает из резинового плена, зовет сына. Тот не откликается – но с другой стороны лодки слышно какое-то бултыханье. По ногам опять что-то бьет – на этот раз больнее. Гораздо больнее. Папа не обращает внимания, он спешит обогнуть лодку, убедиться, что с сыном все в порядке, – и не может. Странное онемение сковывает ноги. «Что за чертово…» – тут папа замечает, что вокруг него, густея, расплывается алое пятно.

Тогда он кричит – громко, но недолго.

Тренировочный зал ФБР, Вашингтон 23 июля 2002 года, 10:08.

Метательный нож прочертил воздух стремительной молнией и глубоко вонзился в стену. Специальный агент ФБР Элизабет Рейчел Блэкмор (для близких знакомых – Элис) разочарованно вздохнула. Угодить, согласно ее задумке, смертоносный снаряд должен был в переносицу манекена-мишени…

Послышались негромкие аплодисменты. Элис обернулась, зашипев, как разъяренная кошка. Она не терпела свидетелей на своих тренировках – по крайней мере до тех пор, пока не достигала желаемого результата. И специально выбрала этот час, когда принадлежавший ФБР зал пустовал.

За ее спиной стоял Кеннеди. Не призрак застреленного в Далласе президента, понятное дело, – всего лишь спецагент Макс Кеннеди, с которым Элис уже шесть лет работала в паре.

– Я, наверное, не вовремя? – спросил Макс. – Могу подождать за дверью, пока ты закончишь.

– Оставайся, раз уж пришел, – разрешила Элис (хотя секунду назад по ее лицу казалось, что второй нож вместо манекена полетит в напарника). И спросила с надеждой: – Чем закончился твой визит к начальству?

Сегодня с утра спецагент Кеннеди отправился в приемную своего шефа в самом боевом настроении, намереваясь поставить перед Истерлингом дилемму: или они с напарницей уходят в отпуск, или в отставку. После возвращения из очередной изматывающей командировки отдохнуть было совершенно необходимо.

– Две новости, – сказал Кеннеди. – Как обычно, хорошая и плохая. Во-первых, Истерлинг отправляет нас на курорт за счет конторы. Это хорошая.

– А плохая состоит в том, что лишь на грядущий уик-энд? Меньше чем на две недели я не согласна.

– Нет… Плохая в том, что на курорте нам придется работать.

– Ах ты… – Элис проглотила адресованное Истерлингу нехорошее слово. С ненавистью посмотрела на манекен, представляя на его месте своего начальника. И метнула нож. Но опять промахнулась.

Глядя на нее, Кеннеди вздохнул. В облегающем спортивном костюме, с растрепавшимися рыжими волосами и с ножом в руке рассерженная Элис выглядела чертовски привлекательной… Настолько привлекательной, что можно было бы на время позабыть о жене, и… Но Макс давно установил для себя правило: служебные отношения с коллегами (особенно с женщинами-коллегами) никогда не должны перерастать в нечто большее. Трудно идти на рискованное дело с очень близким тебе человеком. Поэтому они с Элис оставались лишь друзьями.

Хотя… Порой, когда незнакомый мужской голос приглашал Элис к телефону и из ее реплик следовало, что вечером намечается свидание, Макса так и подмывало сделать исключение из собственных правил.

Оторвавшись от созерцания напарницы, он подошел к стене и, с трудом выдернув глубоко засевший в доске клинок (расщепленный деревянный щит в этом месте зала заменяли раз в две недели).

– Неплохо… – прокомментировал Кеннеди. – Силу броска ты натренировала потрясающую. Еще пару лет поработаешь над меткостью, и тебя с радостью примут в любую странствующую цирковую труппу…

– Издевайся, издевайся… Если когда-нибудь это мое умение спасет твою задницу от больших неприятностей – припомню твои слова.

– Прекрати, Элис… Что за маниакальная страсть учиться всему на свете? Сколько у тебя скопилось дипломов магистра и бакалавра в разных областях знаний? Три?

– Четыре, Макс, четыре – если считать диплом академии ФБР…

Она не стала признаваться, что дома у нее уже лежит программа заочного курса Мичиганского университета по социологии совместно с кучей учебников и пособий по данному курсу… «Ему только дай повод, – думала Элис, – живо начнет рассуждать о сублимации материнского инстинкта или еще о чем-нибудь столь же беспредметном… Тратить свободное время на учебу в любом случае полезней, чем коллекционировать курительные трубки, как Кеннеди…»