Виктор Точинов - Все лики смерти (сборник)

А теперь?

Луч фонаря пытается пробиться сквозь толщу воды, достигнуть дна – безуспешно. Освещенная белесым мертвенным светом глубина выглядит загадочной и мрачной. Хэммету кажется, что по поверхности бассейна пробежала рябь – хотя ветра в цеху быть не может. Хэммет отступает от воды, осматривается. Здесь, возле последнего бассейна, явно что-то делали – и недавно. В углу – груда пустых распакованных ящиков разного размера – новых, чистых. Хэммет осматривает их – ничего, ни надписей, ни какой-либо маркировки.

Луч света неожиданно выхватывает кучу какого-то тряпья на полу – и она кажется одеждой. Окровавленной.

Хэммет подходит – настороженный, напружиненный, рука тянется к бедру – там видна рукоять ножа. Облегченно вздыхает. Ветошь, обычная промасленная ветошь… Но – свежая. Среди тряпок что-то поблескивает. Хэммет нагибается, поднимает небольшую металлическую деталь, недоуменно вертит в руках. Затем оттягивает плотно прилегающий к телу ворот гидрокостюма – и бросает деталь внутрь.

Чуть позже.

Рефрижераторный цех. Хэммет стоит у дверей огромной холодильной камеры. Камера включена. Видно, как влага из теплого воздуха цеха конденсируется на двери, собирается мелкими капельками – они соединяются в более крупные и скатываются по черному холодному металлу двери, словно чьи-то слезы.

На секунду перед мысленным взором Хэммета встает видение: чернокожая женщина, одетая по моде шестидесятых годов. Он видит только ее лицо, очень крупно, – и по нему сбегают слезы. Женщина не рыдает, вообще не издает ни звука, лицо застыло неподвижной маской, – но слезы бегут и бегут.

Хэммет проводит рукой по лицу – видение исчезает. Он несколько секунд стоит, тяжело дыша, потом приступает к делу – медленно и осторожно пытается вскрыть камеру.

Наконец электронный замок уступает небольшому приборчику, извлеченному Хэмметом из водонепроницаемого футляра. Через секунду огромные двустворчатые двери распахиваются. Одновременно внутри включается яркий свет. Он режет глаза, и единственное, что успевает увидеть Хэммет, – огромная оскаленная пасть, прямо перед ним. Больше он не успевает ничего.

Шесть часов спустя.

Утро. Палаточный лагерь неподалеку от берега – еще не до конца проснувшийся. К воде идет девушка в бикини и с полотенцем – ей лет пятнадцать, не больше. Лицо заспанное, движения медлительные – девушке явно хочется разогнать остатки сна утренним купанием. Наклоняется, пробует рукой воду – не остыла ли за ночь? Похоже, вода достаточно теплая – девушка аккуратно кладет полотенце на песок, поправляет чашечки и бретельки бикини… Затем черпает воду ладонью, ополаскивает лицо и только потом смотрит на озеро перед собой. Рот девушки раскрывается – беззвучно. В десяти шагах от нее видно тело в черном гидрокостюме. Топорщатся клочья рваной резины… и розоватой плоти. Через секунду девушка кричит – долго, пронзительно.

Озеро Трэйклейн, 26 июля 2002 года, утро.

Информационная бомба, взрыв которой всеми силами оттягивал Вайсгер-старший, в конце концов сработала. Собственно говоря, рванула она еще вчера – но ударная волна, как и предвидел Дэнфорд Вайсгер, сотрясла все без исключения устои империи его брата лишь к сегодняшнему утру. Найденный утром труп растерзанного аквалангиста подлил бензина в полыхающий костер репортерской истерии – местные каналы прервали передачи для срочного сообщения, в типографиях печатались экстренные выпуски газет. Правда, сведения о том, что покойный оказался детективом из полиции штата, пока не просочились.

Жара не спадала, ртутные столбики термометров к полудню стабильно уползали за сотню градусов, – но в воде и на воде людей не было. Ни одного.

Не плескались купающиеся, не рассекали озерную гладь всевозможные лодчонки, водяные велосипеды и виндсерфинги. Но берега были усыпаны людьми. Настороженные взгляды шарили по поверхности.

Бинокли и подзорные трубы, видеокамеры и фотоаппараты целились в Трэйклейн сотнями объективов.

В утреннем выпуске «Норд-Ост-ньюс» появилась статья Луи Птикошона, в которой профессор почти дословно повторил рассказанные Хэммету примеры нападений акул в пресных водах – и привел несколько новых. В новостях местного канала также прозвучало интервью профессора, названного репортером не иначе как «всемирно известным ихтиологом».

В результате слово «акула» было у всех на устах. В слухах, гуляющих среди собравшихся на берегах людей, варьировались лишь размеры: пятнадцать футов! двадцать футов!! двадцать пять!!! К трем самым большим пляжам Трэйк-Бич подвезли рулоны проволочной сетки – но рабочие лезть в воду и устанавливать ограждение не торопились. Любопытствующие подходили к рулонам, оценивали толщину проволоки, с сомнением качали головами – на фоне слухов о двадцатипятифутовом чудовище сетки выглядели несерьезно.

Немногие – те, кто посмелее, – готовили морские снасти, всеми правдами и неправдами раздобывали взрывчатку, запрещенную в штате Висконсин к свободной продаже, укрепляли лодки дополнительными шпангоутами и закачивали пеногерметик в свободные полости своих суденышек, добиваясь их непотопляемости. Но – выйти в озеро на охоту пока не рискнул ни один из них.

Другие – их было гораздо больше – складывали палатки в машины или вещи в трейлеры и отправлялись искать иное место для отдыха. Не столь разрекламированное, но более спокойное. В телерепортажах о всевозможных сенсационных происшествиях, что ни говори, лучше выступать в роли зрителя, чем непосредственного участника.

Большинство отдыхающих тем не менее выжидало – не очень даже осознавая, чего именно они ждут. В воду не лезли, но все рассказы о «монстре озера» воспринимали с изрядной долей скепсиса.

Средства массовой информации изощрялись в догадках и самых фантастических домыслах. Версия Птикошона (вернее, если соблюдать право первенства, – версия Хэммета) оказалась не единственной. Высказывался полный спектр самых бредовых предположений – от реликтового звероящера, очнувшегося после миллионов лет анабиоза, до диверсантов-аквалангистов Фиделя Кастро.

Но о Дэвиде Корнелиусе и о найденном у него смертоносном инструменте никто ни единым словом не упомянул. Тому имелись причины, и вполне веские.

Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна 26 июля 2002 года, 11:46.

– Не спорю, прикусы очень похожи, – говорила Элис. Бледная, с темными кругами под глазами, она выглядела смертельно уставшей. – Но есть и несовпадения. На проекторе, при наложении слайдов их видно лучше, но можно разглядеть и так. Посмотрите внимательно.

Она выложила на стол шерифа два изображения челюстей, нанесенных на один лист, – картинки-близнецы казались позаимствованными из воскресного приложения к газете, не хватало только подписи: «Найди 10 отличий». Впрочем, отличия Элис уже отметила красным фломастером.