Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

— Логово будут контролировать Кулаки, ваше присутствие не обязательно.

— Понял. Двигаться в штаб-квартиру?

— Нет, ни к чему. Отдыхайте. Можете считать себя свободными на сегодня.

— Так точно.

— Отбой, — негромко сказал Мунн, в динамике что-то сухо треснуло, после чего наступила уже окончательная тишина.

— Что старик? — поинтересовался Геалах.

— Говорит, свободны.

— Так и сказал?

— Да. Сдадим хозяйство Кулакам — и прочь отсюда.

— Славно. Я уж боялся, придется торчать здесь и глазеть, как они режут бифштекс… Никогда не мог смотреть на это.

Мимо них прошел один из «белых комбинезонов», может даже недавний собеседник Маана — лицо его было закрыто защитными очками и респираторной маской, как и полагается во время работы. В руках он нес большой блестящий пакет, внутри которого что-то упруго колыхалось, точно в прочный полимерный кокон засунули несколько килограмм желе. Маана немного замутило, он торопливо отвернулся.

— Пошли, — сказал он Геалаху, — Эти крики меня всегда раздражают.

К автомобилю Геалаха они подошли вместе.

— Ты домой?

— А? — Маан встрепенулся, — Я… Да, конечно.

— Могу подбросить.

— Мне не так уж далеко, Гэйн.

— Но это уж точно будет комфортнее, чем общественный транспорт.

Маан склонен был с этим согласиться. Даже его двадцать шестой класс не предоставлял достаточных удобств для того чтобы перемещение в общественном транспорте можно было назвать комфортным. Он пользовался правом на отдельный отсек, и это можно было считать солидной привилегией, по крайней мере он был избавлен от давки и постороннего общества, однако даже понимание собственного превосходства по отношению к большей части пассажиров не делало перемещение в стальной скорлупе по подземным тоннелям более приятным. Маан предпочитал использовать автомобили Контроля, привычные белые фургоны, скользящие по жилым блокам во всех направлениях.

Один из таких автомобилей, на котором прибыла выездная группа, как раз стоял во дворе. Шофер с незнакомым лицом коротко кивнул им. Ни эмблемы Контроля — у Контроля вообще не было эмблем или символов — ни номера, ни иных опознавательных знаков, служебный фургон был таким же безликим, как и те, кто пользовался его услугами. Мунн как-то сказал, что белый фургон не случайно выбран в качестве стандартного средства передвижения для работников Санитарного Контроля. По статистике именно полу-грузовой фургон белого цвета является самым распространенным наземным транспортным средством на Луне. Такие фургоны используют все — строительные компании, курьерские и ремонтные службы, социальные организации и частные лица. Их количество так велико, что они давно стали привычной частью уличной картины, и уж точно никто не заподозрит, что внутри может укрываться десяток Кулаков, инспектора Контроля или выездной отряд с соответствующим оборудованием. Иногда, встречая белый фургон на улице, Маан рассеянно глядел ему вслед, мысленно пытаясь угадать, кому он принадлежит и куда направляется. Но это никогда ему не удавалось.

«Белый — цвет невинности и чистоты, — сказал тогда Мунн, — Этот цвет успокаивает, не режет глаз. А фургоны всегда кажутся неуклюжими и медленными, верно? Именно поэтому мы их и используем».

Маан готов был с этим согласиться — едва ли в жилых блоках можно было найти что-то столь же не привлекающее к себе внимания. Но даже он не знал настоящего количества подобных фургонов, имеющихся у Санитарного Контроля. Возможно, счет шел на десятки, а может — и на тысячи, сказать этого с уверенностью не мог бы никто, кроме самого Мунна. Но были вещи, о которых его спрашивать явно не следовало.

— Поехали, — сказал Маан, открывая дверь автомобиля и усаживаясь в узкое, но удобное кресло, — Если ты так настаиваешь, спорить с моей стороны было бы неосмотрительно.

— Негодяй — Геалах рассмеялся, — Будто ты не собирался сам меня попросить!

Он активировал свой магнитный ключ и под капотом автомобиля тихо заурчал двигатель. Звук этот был приятен, в нем чувствовалась контролируемая, послушная человеческим рукам, мощь, готовая вырваться из тесного стального лабиринта оглушающим рычанием и лепестками пламени. На приборной панели загорелись зеленые и красные огоньки, сверившись с ними, Геалах положил руки на рулевое колесо. «Кайра» тронулась вперед так мягко, что движение поначалу практически не ощущалось. Спустя секунду она уже была на улице.

Маан не любил окраинные жилые блоки вроде того, где они сейчас находились. Здесь жили люди от семидесятого класса и ниже, что неизбежно сказывалось на обстановке. Старые дома, многие из которых отсчитали больше лет, чем тот срок, на который они были рассчитаны, узкие улицы, несвежий воздух. Не просто окраина города — окраина самого мира. Оказываясь здесь, он всегда ощущал беспричинное раздражение. А бывать здесь приходилось чаше, чем он счел бы достаточным.

Геалах вел машину молча, пристально уставившись вперед. Учитывая состояние здешних улиц, это было не лишним. Маан видел его отражение в ветровом стекле. Застывшее лицо человека, занятого какой-то сложной тянущейся мыслью — подобное выражение возникало у Гэйна Геалаха в те минуты, когда он не был занят разговором и не держал в руках оружия. Иногда Маан пытался понять о чем тот думает, и задача эта оставалась все так же неразрешима, как и пятнадцать лет назад, когда они только познакомились.

«Глупо, — думал Маан, равнодушно глядя на проплывающие за стеклом громады домов, похожие на изъеденные муравьями валуны, — Мы с этим человеком лучшие друзья, уж сколько лет называем друг друга личными именами, не раз спасали один другому шкуру, а я все равно не знаю, о чем он думает в такие минуты. И никогда об этом не спрошу».

Гэйн не был похож на инспектора Контроля, это отмечали все его знакомые и коллеги. Худой, даже поджарый, непривычно высокий, как для лунита, какой-то угловатый, с этими его щегольскими рыжеватыми усами и неизменной улыбкой — его можно было принять за кого угодно, но только не за охотника на Гнильцов. При этом он был одним из наиболее опытных специалистов — и лучшим из тех, кого знал Маан.

Он мог казаться беззаботным шутником и в любой компании пользовался славой остряка, с удовольствием предаваясь простым радостям жизни, когда выпадала возможность, но если рядом оказывался Гнилец, Геалах преображался. Он становился молчаливым, замкнутым, отстраненным. Только в глазах его появлялась нехорошая темная искра. И Маан знал, что за этим стоит. Геалах был плоть от плоти Контроля, он был мышцами на его сложном и запутанном скелете. Именно такие парни как Геалах днем и ночью патрулируют город, выискивая очаги Гнили с фанатизмом обученных ищеек и, обнаружив опасность, бросаются в нее очертя голову, паля из пистолета, не думая ни о чем и ощущая не боль, а лишь кровь врага на губах. На таких стоит Контроль, да и все человечество на Луне.