Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

Так оно обычно и происходит, думал Маан. У ребят из информационного департамента есть много стандартных заготовок на такой случай. Они подшиваются в папки — обычные серые папки для деловой корреспонденции — и рассылаются по всем организациям. Когда-то много лет назад Мунн в своей статье, давно ставшей каноном как внутри Контроля, так и за его незыблемыми пределами, разошедшейся на сотни цитат, писал, что Гниль — тяжелейшая болезнь из всех, с которыми встретился человек, и для того чтобы победить ее и загнать обратно в ту дыру, из которой она вылезла, мало разбить ее лишь на медицинском поле, надо сломить ее силу и в социальной среде, где она сеет страх, панику и парализующий ужас. Людям недопустимо бояться Гнили, а для этого надо предпринимать все силы для информационного контроля над ней. Задавить ее информацией, сломить пути, по которым она просачивается, порождая ужасные слухи и недостоверные новости. Маан не помнил всю статью дословно, хотя не раз читал ее, однако хорошо был знаком с наиболее известными наработками информационного департамента.

Ученик не пришел на занятия? Наверно, чем-то заболел. Разумеется, не Гниль, скорее — двусторонняя пневмония или вирусный менингит. Детская память милосердна, она не стремится долго сохранять неприятные детали, через месяц или два этого ученика скорее всего даже не вспомнят. А для тех, кто все-таки вспомнит, всегда найдется хорошее, не вызывающее подозрений, объяснение. Быть может, его родителей перевели на службу в другой жилой блок, и ему пришлось сменить школу. Или он истощен после болезни и вряд ли успеет вернуться в класс в этом учебном году. Обычное дело.

Есть стандартные наработки и для организаций. Информационный департамент постоянно редактирует их, создает новые, выводит из употребления отжившие свое. Ты вышел на работу, а стол сослуживца, который работал рядом с тобой двадцать лет, пустует? Ничего страшного — он просто переведен в другой отдел, в новом жилом блоке. Или был арестован жандармами за убийство жены и ждет приговора суда. А может, просто скончался, одна из тех нелепых быстротечных смертей, которые поджидают тебя на улице или в очереди.

Гниль существует, и она безмерно опасна, но она далеко, с ней борются инспекторы Контроля где-то на дальних рубежах, тесня ее чумные легионы по всему фронту.

Полного списка Маан не знал, и не стремился узнать. Это было то знание, которое не сказывалось в лучшую сторону на аппетите и сне. Лишь иногда, когда Кло рассказывала о том, что кто-то из ее сослуживиц ушел в декретный отпуск или погиб на какой-нибудь мелкой аварии в машинном цеху, задумывался, а было ли это действительно тем самым или… Такие мысли он старался до конца не додумывать.

И тут — Бесс.

— Так иногда бывает, малыш. Только представь, сколько бедному Месиацу придется выучить, прежде чем он сможет вас нагнать!

— Я тоже думаю, что у него Гниль, — упрямо сказала Бесс, — Что он превращался в страшное чудовище с щупальцами или паучьими лапами.

— Бог мой, да почему ты так решила? — не выдержал Маан.

— Потому что это я написала на него заявку.

Маан даже удивился тому, что ничего не почувствовал в этот момент. Лишь с опозданием он понял, что уже секунд десять сидит в молчании, глупо глядя на Бесс. Как будто он выпал из реальной жизни в пространство, где пустота настолько полная, что нет даже вакуума. И внутри него, там где еще недавно ощущались наполненные болью и горячей кровью внутренности, теперь тоже ощущалась пустота, как будто там появилось свободное место.

— Ты… что?

— Я написала заявку, — повторила Бесс, глядя в сторону, — Это было совсем просто. Я взяла бланк, возле нашей школы есть автомат с бланками, и все написала. Там много места, даже осталось лишнее. Я думала, там сложно, а оказалось, что все просто, надо написать только имя, адрес и симптомы. У меня даже осталось свободное место. А потом я опустила бланк в специальный ящик. Это было в среду. А в пятницу Месиац исчез и учительница сказала, что у него нашли вирусный гепатит.

Маан видел это так ясно, словно сам при этом присутствовал. Вот Бесс останавливается возле автомата и нажимает кнопку, гудящая машина с готовностью выплевывает в ее руку среднего размера картонный прямоугольник с ровными типографскими линиями. В Контроле такие зовут «похоронками» или «письмами счастья», но иногда их почему-то называют просто «марками». Стандартный бланк. Ничего сложного. Вот Бесс заполняет его, устроившись за своим письменным столом, подаренным ей, когда она перешла в третий класс. Она аккуратно заполняет линии своим красивым ровным почерком. Учительница говорит, что у нее лучший почерк в классе и часто хвалит. Писать приходится много, Бесс закладывает за ухо непослушный локон, закусывает губу и сосредоточенно глядит на листок, покрывая его похожими на танцующие водоросли значками. Потом она бежит к автомату-приемнику и с замирающим сердцем засовывает карточку, на которой только-только успели просохнуть чернила, в щель. И автомат отрывисто пищит, принимая пищу и благодаря за нее.

— Но зачем? — Маану показалось, что мысли в его голове вот-вот начнут скрежетать, как стершиеся шестерни в старом аппарате. Только поймав удивленный взгляд Бесс, он сообразил, что его долг как отца и инспектора Контроля повелевал ему сказать совсем другое, — То есть ты молодец, Бесс. Я горжусь тобой. Вполне может быть, что ты спасла город от чудовища, которое могло унести много человеческих жизней. Я просто хочу узнать, почему?

— Мы сидели рядом на некоторых уроках. Месиац хромал на одну ногу, в детстве у него был перелом, когда он упал с качели. А потом он почему-то перестал хромать, и я это заметила. А еще у него появился какой-то запах изо рта. Это ведь странно?

— Да, — выдавил из себя Маан, — Это и в самом деле подозрительно. Ты очень наблюдательна, Бесс.

Но похвала не обрадовала ее.

— Его нет уже месяц. Мне скучно без него, па. Неужели от Гнили лечат так долго?

Она смотрела на него и ждала ответа. Маан видел ее лицо, лицо быстро взрослеющего ребенка с двумя смешными родинками возле правого глаза, и пытался найти подходящие слова. Слов было много, но они внезапно стали непослушными, как грубо обработанные детали, которые не сложить вместе.

— Да, — сказал он наконец, — Это же Гниль. От нее не вылечишь за два дня.

— Но его вылечат? И он вернется к нам в класс? Ты можешь узнать это?

— Конечно, вылечат. У нас в Контроле лучшие на планете врачи, — в ее глазах он увидел облегчение, простую детскую радость, — Наверняка не пройдет и недели, как он будет снова здоров.

— Правда?

— Ну конечно. Когда я выйду на службу, я сам узнаю про твоего Месиаца, — пообещал он, — Сейчас, сама понимаешь…