Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

Гонимая ветром лоза с высокогорных лугов Иштар, сплетаемая в тугие сферические сетки, которые с началом Большого Дня отделяются от высохшего корня и начинают блуждать, подгоняемые ветром. Центральная чашечка содержит древесные орехи, производящие приятный дребезжащий звук, когда Странствующие Звезды находятся в движении.

Узор из бумаги, окрашенный, скомпонованный и прорезиненный. Возможно, один из самых сложных венерианских бумажных узоров.

Чаю?

Я его получил из Камаху, принесли вместе с грузчиками. Правильный чай. Irish breakfast. Очень трудно заставить воду нагреться до нужной температуры на такой высоте, но это мой маленький ритуал. Надо было попросить тебя принести кое-что. Я знал, что ты ищешь меня, с того момента, как ты выехала из Лугазы. Ты думаешь, кто-нибудь может вот так беспечно бродить по Глехенте?

Чай.

Ты хорошо выглядишь. Годы были добры к тебе. А я выгляжу как дерьмо. Не отрицай. Я это знаю. У меня есть оправдание. Я умираю, ты знаешь. Ликер из Виноградного Призрака берет ровно столько, сколько он дает. И этот мир тяжеловат для людей. Никогда не привыкнешь к этим Большим Дням, да и климат: здесь разреженный воздух, внизу плесень, грибки и споры. И ультрафиолет. Все это сушит тебя, старит до срока. Городскому целителю пришлось отморозить у меня двадцать меланом. Нет, я умираю. Гнию изнутри. Кожаный мешок с мясом и костями. Но ты выглядишь хорошо, Ида. Значит, Патрик застрелился? Пятнадцать лет – слишком поздний срок, я тебе скажу. Он мог бы избавить всех нас… ладно. Но я рад, что ты счастлива. Рад, что у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе и относится к тебе так, как ты этого заслуживаешь.

Я – Милостивый, Провидец, пророк Голубой Жемчужины, Землянин, и я умираю. Я шел по тем же улицам, по которым шла ты. Я не ехал, а шел, прямо через центр города. Я не знал, чего ожидать. Тишины. Толпы. Камней. Пули. Я прошел город насквозь, и нигде не открылась ни одна дверь. Почти прошел. В последнем доме отворилась дверь, вышел старик и встал передо мной так, что я не мог обойти. Он указал на меня.

– Я знаю тебя. Ты пришел той ночью с явростами.

Я был уверен, что теперь точно умру, но не считал, что это плохой выход для меня.

– Ты был тем самым, милосердным, кто спас наших детей.

Он зашел в дом и вынес чашку воды, я выпил ее и остался здесь. Милосердный.

Они решили, что я должен привести их к славе или, что более вероятно, к смерти. Это справедливо, я полагаю. У меня есть видения, знаешь, благодаря пула.

На землян он действует не так, как на тентов. О, они не настолько твердолобы, чтобы верить в божественное вдохновение и всякий подобный мусор. Им нужен лидер – раскаявшийся наемник лучше всего подходит на эту роль, а немного странного бреда из моей протухшей башки тоже не помешает.

Нормальный чай? На такой высоте очень трудно получить достаточно горячий чай. Я это уже говорил? Не обращай внимания – я часто погружаюсь в видения. Я тебе говорил, что я умираю? Но я рад видеть тебя сейчас; сколько же времени прошло?

Как Ричард? Дети? И Гранжгорман? И Ирландия… конечно. Я бы многое отдал, чтобы полюбоваться зеленью, увидеть проблеск солнца, летнее голубое небо.

Да, я был мошенником и любовником, солдатом и наркоманом, теперь коротаю свои дни в качестве революционера. Это на удивление легко. Отряды освободительной армии семи горных народов делают свое дело; я выдаю афористичные высказывания, распространяющиеся по Игэйхэзи, как степной пожар. Я принес им идею Голубой Императрицы. Полночной Славы, цветущей во тьме под высокими снегами. Вероятно. Они не такие уж поэтические романтики, эти гончары. Мы нападаем на войска герцогини Ю от Долины Печей до равнины Иштар, она сопротивляется и не уступит так легко. Ты была в Игэйхэзи, видела, какие силы она двигает сюда. Соберутся войска, мои агенты сообщают, через перевалы Палисада идут дирижабли. Нападение произойдет. Герцогиня в союзе с домом Шот – какое-то соглашение по разделу высокогорий. Мы в меньшинстве. Нас перехитрили, и больше некуда бежать. Они перегрызут друг другу глотки к следующему Большому Дню, но нам уже наплевать на это. Печи герцогиня пощадит – они источник богатства. Для меня это уже не имеет значения. Я этого не увижу, так или иначе. Тебе нужно уйти, Ида. Пула и локальные войны – вещи, в которые никогда не нужно втягиваться.

Э-э. Ух-х. Еще одно видение. Они становятся короче, но более интенсивные.

Ида, тебе грозит опасность. Уходи до наступления темноты – они атакуют ночью. Я должен остаться. Милосердный, Провидец, пророк Голубой Жемчужины не может бросить своих людей. Но как хорошо, как же хорошо, что ты пришла. Это страшное место. Я никогда не пришел бы сюда. Лучшие ловушки те, что самые медленные. На всем твоем пути, через все места, все жизни и годы, что ты прожил, никогда не задумываясь, что уже находишься в ловушке, ты пытаешься вернуться, но она уже захлопнута. Ида, уходи, как можно скорее… иди прямо сейчас. Ты не должна никогда больше возвращаться. Но… ох, как же ужасна мысль, что придется умереть здесь, на этой страшной равнине! Если б я мог снова увидеть Ирландию…

V volanti musco: Высокогорный воздушный мох. Бумажная поделка представляет часть симбиотических высокогорных организмов Иштар, особенностью которых является то, что они легче воздуха. Показанная часть состоит из пленок очень легкого мха, концентрирующего влагу из воздуха и низких облаков. Другая часть симбиотического организма невоспроизводима.

Измельченная бумага, резина.

Он подошел к двери своего фарфорового дома, тяжело опираясь на посох, прижимая ко рту и носу платок, чтобы не вдыхать вулканический дым. Я пыталась уговорить его уйти со мной, но он отказался, ведь он же типичный Гайд из Гранжгормана, упрямый, как старый осел. В нем есть желание смерти; что-то старое, цепкое и беспощадное, но с нежнейшими глазами.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказала я, без церемоний протягивая ему коробочку.

Брови его поползли вверх, когда он открыл ее.

– Ах.

– Я украла Голубую Императрицу.

– Я знаю.

– Я должна была сохранить ее от Патрика. Он бы распылил камень по ветру, как он ломал и просаживал все остальное. – И тогда мой медленный ум, так долго готовящийся к этому признанию, повторяющий его про себя в космическом корабле, в каждой комнате, где мы останавливались, и в каждом корабле и поезде, в которых мы двигались в этом мире, от цветка к цветку, от одного повествования к другому, мой потрепанный ум споткнулся об эти два слова, произнесенные Артуром. – Ты знал?

– Все это время.

– И никогда не думал, что, может быть, Ричард, или отец, или мама, или кто-то из служащих взял его?

– Я не сомневался, что это была ты, и именно по той причине, которую ты озвучила. Я решил сохранить твой секрет, и я сохранил.