Елизавета Кардиналовская - Гибель счастливого города (сборник)

— Скорей бы!

Юм понял — она хотела, чтобы Солнце угасло быстрее; тогда они зажгут новое — оно уже у них в руках. Не где-то в формулах, на бумаге — нет, здесь, перед ней, сияла маленькая пылинка нового Солнца!

Несколько минут спустя он уже спокойнее рассказывал:

— У меня есть еще одна радостная новость. Ченк, как мы договаривались, отправил нам модель ракеты. Только что я нашел ее с помощью устройства радиоуправления, она уже в нашей зоне, и я сам руковожу ее полетом. Ченк довел ее только до барьера, поставленного Советом. Я перехватил ее, и теперь она — наша. Через несколько часов мы сможем, наконец, провести последнее испытание. Хотя после этой искорки оно меня не страшит. А что у тебя?

Итта коротко рассказала о концерте и вспомнила, что, подлетая, видела кого-то у дома.

— За нами следят! Вот болваны! — захохотал Юм. — Хотел бы я, чтобы сегодня ночью, когда мы будем проводить наш эксперимент со скалой, они увидели все.

— Я убеждена, что увидят.

И пал огонь: расцвел

и вспыхнул — воды закипели.

ал высшей мысли… Снова тайное заседание. Узкий круг собравшихся с нетерпением ждет Хронса. Что удалось ему увидеть? Какие известия привезет он сегодня?

Когда Хронс наконец вошел, все вскочили с мест и бросились к нему.

— Что? Что?

Хронс начал рассказывать. Как всегда, он старался подчеркнуть свою роль. Смотрите, — словно говорил он, — какой из меня вышел замечательный шпион! Но на сей раз ему действительно было чем гордиться.

Он побывал там, где среди высоких гор Юм и Итта занимались своей удивительной работой. Он рассказывал о концертных успехах Итты, о бодрости и радости, овладевших противоположным полушарием. Говорил о непостижимых опытах Юма, смысл которых ему, Хронсу, удалось разгадать.

Он сутками следил, не спал много ночей. И однажды…

— Подлетев снаружи к окну лаборатории Юма, я увидел на столе какую-то маленькую яркую пылинку. Юм, как безумный, носился по комнате и ерошил волосы. «Солнце! Солнце!» — шептал он. В тот день я неотступно следил за ними. К вечеру Итта вышла из дома и долго внимательно прислушивалась. Вдруг весело засмеялась и крикнула: «Юм, быстрее! Она летит!» Я увидел маленький блестящий предмет, похожий на наши ракеты, который послушно спускался вниз. Он прикрепился к шпилю на крыше, и те двое наперегонки помчались по винтовой лестнице на небольшую площадку. Я успел хорошо разглядеть предмет — да, это была маленькая ракета, вполне напоминавшая наши, только нос у нее был иной, с каким-то причудливым приспособлением на конце, похожим на винт.

— Гм… — пробормотал Председатель, — удивительно! Нос, говорите?

Кто-то воскликнул:

— Говорю вам, здесь безусловно замешан Ченк.

— Ну конечно. Он ведь и у наших ракет теперь меняет носы.

— Что такое? — удивился Хронс.

— Об этом после. Продолжайте, — прекратил разговоры Председатель.

— Освещая себе путь фонариками, они прошли по хорошо знакомой им тропинке (сколько раз они проходили там? я прямо утомился) к замерзшему горному озеру. В одном месте скала острым углом низко нависает над льдом. Тихо посоветовавшись о чем-то (я не расслышал, потому что отошел подальше от озера: кто мог знать, что они собираются делать?), они встали напротив этой скалы. Затем Юм настроил устройство радио-управления, и ракета, отделившись от шпиля, молнией пронеслась надо мной, с силой ударилась о скалу и — взорвалась. И тогда… — Хронс помедлил, переводя дух, — скала над озером засияла, как маленькое солнце, но такое ослепительное, что всем пришлось закрыть глаза руками.

Ракета взорвалась, и скала над озером засияла, как солнце.

«Победа!» — закричал Юм. Однако удар ракеты сдвинул скалу. Внезапно она закачалась и с шипением и грохотом упала в озеро. Лед быстро растаял, а над озером поднялось облако легкого пара.

Хронс закончил.

— Что же это было?

— Я полагаю, что они нашли способ растапливать камни.

— Уверен, они хотят зажечь и уничтожить Землю. Вспомните, не Ченк ли говорил здесь когда-то, что смерть, дескать, лучше того плена, каким грозит землянам перелет?

— А вы не слышали, Хронс — они еще упоминают имя Ченка? Или же он все-таки порвал с ними? — спросил Председатель.

— О нет! Ченка они поминают на каждом слове. Он, без сомнения, с ними заодно!

— Тогда единственное, что мы можем сделать, это сейчас же вызвать сюда Ченка. Пускай он объяснится.

И Председатель соединился с заводом.

— Передайте Ченку, чтобы он немедленно приехал во Дворец мудрых решений. Его ждут. Что вы сказали? Улетел?! Куда? Как? Захватил с собой тысячу новых ракет? На восток?

Некоторые советники вскочили с мест и стали испуганно спрашивать друг друга: «Что такое? Кто?»

Председатель побледнел и тяжело опустился в кресло.

— Он бежал от нас… Мы сами виноваты.

К нему подскочил Хронс.

— Мы быстро поймаем его. Это глупость! Я знаю направление. Сейчас нащупаю его… По моему мнению, Ченка нам придется просто убить, а ракеты вернуть назад.

— Постойте, сперва найдите, а потом решим, что делать.

Хронс закрыл глаза и всю силу мыслей и воли сосредоточил на одном — найти в безграничном пространстве точку, откуда излучалась умственная энергия Ченка.

— Нашел! — вдруг радостно воскликнул он и пояснил: — Юго-восток, пять тысяч метров над землей.

Все остальные также закрыли глаза, стиснули руками виски и с нечеловеческим напряжением направили волю и мысль в далекие просторы.

— Ченк, ты утрачиваешь волю! Ченк, ты лишаешься разума! — размеренно скандируя, произнес Председатель.

Близятся мощные силы:

Мрак… Ужас…

Ченк летел в своем аэро на высоте пяти тысяч метров, а за ним серебристым облаком неслась тысяча ракет. Далеко внизу кое-где посверкивали солнечные рефлекторы, и желтоватое пламя вставало в небе над большими городами. Ченк с волнением размышлял:

«Уже близится граница воздействия Совета. Еще несколько сотен километров. Бедный Ван! Он сделал все, чтобы помочь нам! И так мечтал полететь вместе со мной, увидеть, как загорится новое Солнце. Но на всякий случай он должен был остаться. Теперь я могу быть спокоен, меня не заметили, и вскоре я буду недоступен для Совета…»

Ченк хотел сообщить Юму, что уже он близко, но вскоре, наладив связь, почувствовал какую-то непонятную слабость в мыслях. Непокорные его воле, они вязли в мелочах, а важное, главное он никак не мог вспомнить. Хотел было напрячь волю, но и она почти не подчинялась. Нервные спазмы сжимали горло.