Джек Вэнс - Создатели чуда

- А если я добьюсь его согласия?

- То наживешь себе опаснейшего врага: он не поленится открыть свой шкаф, чтобы наслать на тебя порчу. В отличие от меня, перед злыми чарами ты совершенно беззащитен. Советую смирить гордыню. Айзек Командор весьма искусен и способен многому научить тебя.

Сэм Салазар все еще мялся.

- Айзек Командор искусен, но нетерпим к новым идеям.

Гейн Гусс тяжело повернулся на стуле, его водянистые глаза ощупали Сэма Салазара.

- К чьим новым идеям? К твоим, что ли?

- Да, эти идеи новы для меня и, насколько мне ведомо, для Айзека Командора. Однако он никогда в этом не признается.

Гейн Гусс вздохнул, поудобнее устраивая свое монументальное седалище.

- Ну, так изложи их мне, и если они в самом деле новые, я не постыжусь это признать.

- Начну с того, что я размышлял о деревьях. Они восприимчивы к свету, влаге, ветру и атмосферному давлению. Восприимчивость предполагает ощущения. Может быть, ощущения дерева способны передаваться человеку? Если деревья обладают сознанием, такая способность нам бы не помешала. Деревья стерегли бы подступы к нашему войску, с их помощью мы наблюдали бы за неприятелем.

- Занятно, но неосуществимо на практике, - скептически отозвался Гейн Гусс. - Чтение мыслей - раз, акт овладения - два, перенос зрительных образов на расстояние - три... А главное, необходимо полное психическое соответствие и обоюдная симпатия. .Пока нет симпатии, нет и контакта. Дерево и человек полярно противоположны, их ощущения несопоставимы. Следовательно, если между малефиком и растением протянется хотя бы тонюсенькая ниточка взаимопонимания - это будет подлинным чудом. Сэм Салазар печально кивнул.

- Я тоже понимал это, но все же надеялся, что сумею добиться слияния.

- Для этого тебе необходимо стать деревом. А уж дерево никогда не станет человеком.

- И я так рассуждал, - сказал Сэм Салазар. - Однажды я отправился в лес и выбрал высокое хвойное дерево. Зарывшись ступнями в почву, я стоял под ним безмолвный и нагой. Миновали рассвет, день, закат, ночь. Разум мой был закрыт для человеческих мыслей, глаза и уши - для окружающего мира. Питался я лишь солнечными лучами и дождевой водой, заставляя туловище свое пускать ветви, а ноги - корни. Тридцать часов простоял я так, а спустя два дня - еще тридцать часов. Я создал дерево, насколько возможно создать дерево из плоти и крови.

У Гейна Гусса булькнуло в горле - этот звук означал веселье.

- Ну и как, удалось тебе вызвать симпатию?

- Увы, - вздохнул Сэм Салазар. - Некоторые ощущения я смутно уловил животворность солнечного света, покой тьмы, прохладу дождя. Но зрение и слух не восприняли ничего. Однако я не жалею о потерянном времени. Это полезный опыт.

- Да, занятная попытка, хоть и заведомо напрасная. Идею не назовешь оригинальной, но эмпиризм, как говорили в старину, твоего метода налицо, и это не может не раздражать Айзека Командора, нетерпимого к предрассудкам наших предков. Подозреваю, он долго разглагольствовал перед тобой о вреде легкомыслия, метафизики и инспирационализма.

- Верно, - подтвердил Сэм Салазар. - Так и было.

- Тебе следует хорошенько усвоить одну истину: самое простое и очевидное Айзек Командор ухитряется усложнить и затуманить до невозможности. С другой стороны, нельзя считать образцом для подражания и лорда Фэйда, который мнит о себе, будто он просвещенный, свободный от предрассудков человек, однако всегда вооружен древним пистолетом, разъезжает на хрупкой машине и в защите Башни Фэйд полагается на Адову Пасть.

- Быть может, он неосознанно тоскует по старым волшебным временам, задумчиво произнес Сэм Салазар.

- Быть может, - согласился Гейн Гусс. - Видимо, ты тоже тоскуешь по ним? Помедлив, Сэм Салазар ответил:

- Минувшая эпоха окружена аурой романтики, первобытной пышности... Хотя, конечно, мистицизм - плохая замена ортодоксальной логике, - поспешно добавил он.

- Разумеется, - кивнул Гейн Гусс. - Ну все, ступай. Мне надо подумать о завтрашней битве.

Сэм Салазар ушел, а Гейн Гусс, ворча и покряхтывая, поднялся на ноги, подошел к пологу, раздвинул его и окинул взглядом лагерь. К этому времени все кругом затихло, от костров остались дотлевающие угли, воины спали в своих ямах. На востоке и западе чернел лес, в прогалинах на опушке мерцали тусклые огоньки - там Первый Народ собирал во мху споровые коробочки.

Гейн Гусс почувствовал чье-то приближение. Повернув голову, он увидел малефика Энтерлина, который всегда кутался в мантию с капюшоном, говорил только шепотом и маскировал свою естественную походку жесткой птичьей поступью. Несоблюдение всех этих предосторожностей делало малефика уязвимым для козней недругов. Известно, что люди, страдающие близорукостью, болями в суставах, забывчивостью, меланхолией, головокружением, наиболее подвержены малефициуму. Следовательно, малефику необходимо сохранять вид абсолютного здоровья, даже идя вслепую на сведенных судорогой ногах.

Гейн Гусс подозвал Энтерлина и поднял полог, пропуская его в шатер. Затем он подошел к шкафу, достал бутылку и наполнил ликером две каменные чашки.

- От чистого сердца, без всякой задней мысли.

- Хорошо, - прошептал Энтерлин, выбирая дальнюю чашку. - Что ни говори, малефику полезно иногда отдохнуть под маской обычного человека. Повернувшись к Гейну Гуссу спиной, он склонил голову в капюшоне, изучая содержимое чашки сквозь вуаль, затем выпил. - Бодрит, - заключил он. - Это хорошо - завтра у нас будет нелегкий день. Гусс булькнул горлом.

- Завтра демоны Айзека Командора померятся силами с демонами Андерсона Граймса. Нам же Командор отводит роль своих помощников.

Казалось, черная вуаль скрывает насмешку на лице Энтерлина.

- Командор не упустит такой возможности. Его целеустремленность впечатляет меня, его мана питается успехом. Он человек огня, ты - человек льда.

- Бывает, огонь растапливает лед.

- Бывает, лед гасит огонь. Гейн Гусс пожал плечами.

- Неважно. Я устал. Все мы во власти у старости. Только что молодой ученик дал мне возможность взглянуть на себя со стороны. - Гейн Гусс осушил и поставил на стол каменную чашечку.

- И ты - могущественный маг, верховный малефик Фэйдов - испытал при этом гордость, не правда ли?

- Нет. Я увидел себя на вершине ремесла, выше которой подняться уже невозможно. Только Сэм Салазар, ученик, намерен искать более универсальные знания. Он пришел ко мне за советом, а я не нашелся что сказать.

- Странные речи, странные речи! - прошептал Энтерлин, направляясь к выходу. - Я ухожу, хочу прогуляться по низине. Может быть, я увижу будущее.

- Будущее многовариантно.

Шаркая, Энтерлин растворился во тьме. Гейн Гусс, покряхтывая и постанывая, добрался до кушетки и тотчас провалился в сон.