Сергей Суханов - До и после Победы. Книга 1. Начало.

Немцы узнали о захвате Минска только днем 17го - мы глушили их радиостанции, прервали проводную связь и плотной сетью заслонов перехватывали всех связников и группы, двигавшиеся на восток. Но часть смогла проскользнуть, и когда дошла, немцы стали снимать части с фронта и резервы и чтобы отправить на запад и вернуть себе город. За это время мы переодели часть наших батальонов в немецкую форму, под видом немецких войск пошли и практически без потерь, уже к вечеру 16го взяли Молодечно в семидесяти километрах на северо-запад от Минска, Борисов - в семидесяти на северо-восток, Могилев - в двухста километрах на восток и Бобруйск - в ста семидесяти километрах на юго-восток, образовов вокруг Минска выступающий на восток огромный клин, в котором можно будет удобно маневрировать по внутренним коммуникациям в предстоящих оборонительных боях. А минский УР будет нашей твердыней.

Затем эти же части рассыпались вокруг этих городов и зачистили мелкие населенные пункты, одновремено эвакуируя гражданское население и вывозя склады, прежде всего - продовольствие - нас стало уже почти три миллиона и вопросы еды были чуть ли не на первом месте после борьбы с немцами.

Тем временем наши танковые батальоны рывком прошли по основным дорогам дальше на восток, под прикрытием бойцов в немецкой форме взяли мосты и двигались вперед до встречи с немецкими частями, которые те спешно снимали с восточного фронта и такими же героическими маршами отправляли на рухнувший запад. Первые немецкие колонны были расстреляны в кратких встречных боях на марше - огонь из зениток вдоль колонны в первые же минуты выкашивал до половины личного состава, а их танки ничего не могли противопоставить нашим САУ, кроме как закупорить на время дорогу своими дымящими тушками. Продвинувшись на сто километров на восток от Днепра, батальоны начинали готовить позиции для засад - тыловым частям надо было дать время чтобы утащить к нам захваченные трофеи и пленных. Поэтому последующие две-три немецкие колонны также уничтожались на марше - полностью или частично, но последние все-равно не могли двигаться дальше. А нам ведь надо было уже отходить - усиливался натиск немецкой авиации. Несмотря на то, что мы стянули к полосе прорыва все наши ВВС и поначалу имели господство в воздухе, уже на третий день оно от нас ушло - весовые категории были несопоставимы. Поэтому мы медленно, с арьергардными засадными боями, покатились назад, утаскивая с собой что только можно - трофейное оружие и технику, боеприпасы, запасы еды и обмундирования, немецких пленных, советских граждан. Попутно взрывали все мосты, закладывали фугасы, оставляли снайперские и минометные засады. Повторялась та же ситуация, что была в боях на Припяти буквально два месяца назад - немецкая машина двигалась через пластилин нашей мобильной обороны и никак не могла разогнаться. Только все происходило в гораздо больших масштабах - тогда на нас двинули не более двух дивизий, здесь же их шло не менее десяти, и каждый такой стальной удав оставлял на дороге кровавые и стальные ошметки - там автомобиль с пробитым радиатором, там - обгорелый танк, подорвавшийся на управляемом фугасе, там - вообще цепочку грузовиков и трупов на обочине, попавших под краткий минометный обстрел. Но они шли. Теряли людей на переправах от мин и огня, но шли. Их бы упорство да в мирных целях. К 20му января они дошли до наших опорных пунктов на правом берегу Днепра, которые все это время яростно обустраивали сотни тысяч человек. Дошли и встали. Штурмовую авиацию мы как могли сдерживали зенитным огнем и истребителями, попытки танков пойти в атаку прерывались нашими ПТО и САУ, выползающими из укрытий в самый неподходящий момент, а пехота нарывалась на фланкирующий огонь из множества ДОТов. Немцы не смогли сразу подтянуть тяжелую артиллерию - именно их колонны были главной целью диверсантов и штурмовых У-2. К 23му января на нашем фронте скопилось немало немецких войск, и тут ударил основной фронт. Прорвав оборону в пяти местах, части Красной Армии усремились конно-механизированными группами в образовавшиеся бреши и ломанулись к Смоленску. И тут немцев снова застали со спущенными штанами, только уже в более грандиозном масштабе. Они наконец почувствовали, что это значит - воевать без оперативной связи - наши глушилки гасили все их радиопередачи, вестовыми быстро сообщать не получалось, с учетом насыщенности местности нашими ДРГ и партизанами, а проводную связь еще надо протянуть и после этого охранять. Оставались самолеты, но их к каждому полку и батальону не поставишь.

Махина, которая надвигалась на нас, стала разворачивать свою тушу в обратную сторону. Оставляя тяжелую технику, склады, она выдиралась из нашего капкана с кровавыми ошметками, но все-таки успела. За Смоленск разгорелись сильные бои - первую линию обороны наши войска смогли проломить на третий день наступления, но потом в город стали входить вернувшиеся немецкие части и наши смогли захватить только несколько окраин. А потом начали откатываться - с юга и севера немцами были переброшены несколько танковых дивизий, которые взломали еще неустоявшуюся оборону и пошли отрезать клиньями наши прорвавшиеся войска, а сверху утюжить их пикировщиками. Теперь уже наши стали спешно отступать, теряя технику и людей. Мы уже не могли помочь большим наступлением - дороги и переправы были разрушены либо защищены сильными заслонами. Единственное что смогли сделать - закинуть самолетами на магистральные железные дороги Прибалтики три десятка ДРГ, которые на неделю парализовали движение. Потом немцы бросили в леса пехотную дивизию и наши ДРГ, кто остался в живых, пришлось эвакуировать. В итоге, опрокинув наступавшие части Красной Армии, немцы сами перешли в наступление и к середине февраля захватили на юге - Брянск, на севере - Новгород и на востоке - Ржев, а также снова вернули себе Вязьму - короткое плечо между восточным и белорусским фронтами позволило немцам быстро сманеврировать и остановить не только нас, но и наступение с востока. В маневре крупными силами они все еще были значительно сильнее нас. Мясорубка снова временно затихла, все начали окапываться, затягивать раны и копить запасы.

За это время мы восстановили минский УР и построили УРы вокруг городов оборонительного клина и опорные пункты на перекрестках дорог. Наши дорожные роты проложили десятки километров лесных дорог и путей, по которым можно было скрытно от авиации перебрасывать войска. Также построили пятнадцать лесных аэродромов с хорошо укрытыми складами, капонирами, дотами охраны и зениток - и на вырост, и в качестве резервных. Минск мы отдавать больше не собирались.

Для немцев же его потеря не была критична - основные дороги с запада мы все-равно надежно блокировали, поэтому он не представлял для них важного транспортного узла, каким был в прошлой истории. И они его обошли - пустили грузы по северным и южным путям. Вот Орша, а особенно Смоленск, были для них важны - в этих узловых точках сходилось несколкьо веток в меридиональном и широтном направлениях. Уж их-то немцы не собирались нам отдавать.