Себастьян Фолкс - Возможная жизнь

– Трембат?

– Да?

– Ты понял, где мы?

– Да, мы следуем на северо-северо-запад по азимуту…

– Нет. Еще точнее. И простыми словами.

– О чем ты, к дьяволу, толкуешь, Тальбот?

– Мы приближаемся к восьмой лунке Бернэма.

– Норфолкский Северный королевский клуб?

– Именно.

Трембат ничего не сказал, только закряхтел.

– Видишь, вон там, вдали торчит какое-то сооружение? – спросил Джеффри. – Судя по виду, сколочено из железнодорожных шпал и засыпано песком.

– Смутно, – уклончиво ответил Трембат.

– Мне вот интересно: тебе не кажется, что это и есть вражеский дот? – осведомился Джеффри. – Природная фортифика.

– Тише, Тальбот. Если мы не поспешим, отряд Б нас обштопает.

И тут в полумиле к востоку от них началась винтовочная пальба.

– Похоже, мы уже опоздали, – заметил Джеффри.

– Быстрее, – сказал Трембат, – передвигаемся вон туда и нападаем на них.

– Берегом идти нельзя, – отозвался Джеффри. – Там патрули.

– Уверен?

– Да. Сержант Тёрнбулл прямо так и сказал: «Держитесь подальше от пляжа, мистер Тальбот».

– Он и вправду назвал тебя «мистером»?

– Да. Послушай, нам надо вернуться тем же путем и свернуть на береговую дорогу к Уэллсу. Стреляют недалеко.

– Так пошли, – сказал Трембат. – Вперед, черт подери!

– Сейчас мы на восьмом фервее, значит, если срезать.

– Мне не требуется лекция по устройству поля для гольфа. Я здесь за университет играл.

– Только не говори мне, что ты входил в сборную по гольфу, – сказал Джеффри.

Солдаты развернулись, построились и зашагали назад, однако им пришлось остановиться, не дойдя до седьмой стартовой площадки. И заболоченную почву, и те места, где вода доходила до колена, теперь поглотило море.

– Мы отрезаны, сэр, – сказал рядовой Хилл, по прозвищу Пыхтела; в мирной жизни он торговал табаком. – Тут черт-те какие приливы. Местами глубина до шести футов доходит.

– Откуда вы знаете? – спросил Трембат.

– Ездил сюда отдыхать, сэр.

– Ну, значит, придется идти вброд.

– Вброд не пройдем, сэр. Слишком глубоко. А у нас не все плавать умеют.

– Не говорите ерунды, рядовой. Тут всего несколько ярдов. Вперед. Двигаемся. Это ко всем относится.

Подняв винтовки над головами, «мушкетеры» неохотно вошли в ледяную воду прилива, отрезавшего восьмую лунку от большой земли.

Ноги Джеффри заскользили, и он поплыл неуклюжим брассом к высотке по ту сторону протоки. Большим любителем морских купаний он никогда не был, да и вода показалась ему невыносимо холодной. И не только ему, судя по выкрикам и стонам барахтавшихся в ней солдат.

Чтобы согреть свое вымокшее и продрогшее войско, Трембат приказал ему бегом вернуться к береговой дороге, соединяющей Бранкастер с Уэлсом. Добравшись до нее, солдаты получили разрешение закурить; Джеффри видел: входя в воду, они с хозяйской рачительностью засовывали пачки сигарет под пилотки.

Приказ Трембата показался Джеффри почти гениальным. Прежде он думал, что все хитроумие Крошки ограничивается умением оставить своего товарища по команде под ударами быстрого боулера, а самому спокойно отбиваться от неопытного увальня, посылающего мяч с отскоком слева; о способности же Трембата к столь глубокому постижению солдатских чаяний и не подозревал. Через несколько минут, покурив и обсохнув на обочине, отряд вроде бы пришел в себя Джеффри вернулся к исполнению обязанностей топографа, и вскоре отряд А, подмерзший, но бодрый духом, достиг точки Х – телефонной будки, возвышавшейся между дорогой и Гаванью, как именовали местные жители кусок берега, отведенный под причал и якорную стоянку. Здесь, перед марш-броском в пункт Y, солдат ожидал горячий шоколад, пироги со свининой и пополнение запаса сигарет.

От купанья в холодной воде и никотина настроение у всех поднялось – бойцы стремились обойти отряд Б и чутко ловили каждый приказ. Они бегом пересекли участок, примыкавший к внушительному особняку, в темноте напоминавшему гемпширский приют для душевнобольных, – не хватало лишь водонапорной башни с западной стороны. В час ночи отряд отыскал точку Y– в вишневом саду при часовне Девы Марии Уолсингемской, а еще через час напал из устроенной на обочине засады на ничего не подозревающий отряд Б и после громовой перестрелки и неистовой рукопашной отбил у него нацистский флаг. И только с рассветом, добравшись до штаба батальона, Трембат обнаружил, что одного бойца не хватает: А. Дж. Пыхтела Хилл не отозвался на перекличке.

После завтрака по следу отряда отправили было грузовик с поисковой группой, но дали отбой: в штаб батальона поступил телефонный звонок. Какой-то гольфер ни свет ни заря пошел искать свой мяч на неровной площадке седьмой лунки и обнаружил тело утонувшего солдата, видимо, оставленное отливом несколько часов назад. Джеффри и батальонного врача отрядили забрать тело и как можно незаметнее доставить в штаб; клуб всегда гордился тем, что любая игра в нем завершается быстро (партии двое на двое там были запрещены), а секретарь его переживал главным образом о судьбе предстоящих состязаний за «медаль месяца».

– Вони теперь не оберешься, – предположил Джеффри.

– Да уж я думаю, – согласился врач, человек, к несчастьям привычный. – О командовании ротой можете забыть. Вас с Трембатом, глядишь, еще и под суд отдадут.

– О боже. Кому-то же придется написать его жене.

– Уж это точно. Боюсь, он был последним из норфолкских Хиллов.

Учитывая неопытность обоих провинившихся офицеров и ходатайство, поданное в штаб бригады их непосредственным начальником, военного суда Трембат и Тальбот избежали, но им ясно дали понять: возможности получить повышение в полку теперь не предвидится. На захват дальних земель или на престижные курсы переподготовки их отправят последними, а первыми – на охрану какого-нибудь газового заводика.

Тем временем батальон, как и все пехотные части, не высадившиеся в Нидерландах и избежавшие Дюнкерка, проводил одно учение за другим; солдаты хорошо натренировались, но все еще продолжали ждать; сидели, разочарованные, в Линкольншире, Норфолке, на шотландских нагорьях, – точно подготовленные спортсмены на старте, который бесконечно откладывался. Они завидовали небольшой диверсионной группе, которая отправлялась в Западную Африку разорять заморские владения вишистов, а сами продолжали бить баклуши с оружием и без: строевая подготовка, тренировка и питание – вот и все. Для Джеффри это ожидание омрачалось еще и тем, что он знал: когда будет «дана отмашка», ему отведут всего лишь вторую роль. Нацисты уже овладели всей Европой; Франция не оказала им сопротивления, которого ожидал Джеффри, выросший на рассказах о подвигах французов на Марне. Прославленная держава петеновского Вердена – даром что во главе ее встал ныне сам старик Петен, – пала всего за несколько дней. Британия пребывала в полной морской блокаде, установленной немецким флотом, а главные города бомбили каждую ночь.