Себастьян Фолкс - Возможная жизнь

На последнем слове, «раз», прозвучала та самая «пробойная» нота. С нее Анин голос сорвался в рыдание. Зал обезумел. Я видел, как по лицам сидевших в первом ряду людей текли слезы. Все вскочили на ноги – а ведь это была только первая песня.

Аня обернулась, посмотрела в мою сторону, на лице ее страх мешался с изумлением. Чтобы исполнить вторую песню, она сменила меня за фортепиано. Я взял гитару, сел рядом, однако Аня, похоже, полностью пришла в себя. Пальцы ее уверенно ложились на клавиши, голос звучал все тверже. Когда она взяла начальный аккорд «Джулии в судилище снов», зал вздохнул как один человек и замер. Эти детишки в музыке понимали. Я переглянулся со стоявшим за кулисами Стивеном. Ни он, ни я никакого страха сцены не ведали, но оба понимали, что выступать здесь нам теперь случится не скоро.

До конца турне мы продержались на транквилизаторах и бурбоне. Аня говорила, что имена их производителей звучат как название группы с Западного побережья: Хоффман, Джек Дэниэлс и Ла-Рош. А еще мы с ней придумали пластинку, которая должна была называться «Малой скоростью»: сингл, по одному хиту на каждой стороне – «Мне все равно» и «Падаю с ног».

Турне мы закончили в Сан-Франциско, поселившись все в том же почтенном отеле на углу Пауэлл и Калифорнии. Последняя наша вечеринка затянулась до рассвета, и старый знакомый Генри Фонда подносил нам выпивку и закуски. Затем мы вернулись в Нью-Йорк и возобновили аренду квартиры на Седьмой улице – менять адрес Аня опасалась из суеверия.

В мае позвонила Лори – сообщить, что возвращается в Лос-Анджелес, и спросить, как ей поступить с ключами от фермы.

– Я читала, ваше турне прошло успешно, – сказала она.

– У тебя все идет хорошо?

– Да, мы с Кэнди сняли квартиру на Бич-Кнолл-роуд, я нашла работу в городе.

– Какую?

– Недвижимость.

– Черт.

– Я понимаю. Но надо же что-то делать.

– Я могу посылать тебе деньги из моей доли Аниных гонораров.

– Не думаю, что меня это обрадует, Джек.

Недолгое молчание. Я не мог позволить ей просто положить трубку.

– Мы еще увидимся?

– Наверняка. Только дай мне немного времени. Год, может быть.

– Я люблю тебя, Лори. Мне так жаль. Ты же понимаешь.

– Это жизнь, милый. Фигня с начала и до конца. Полный затык. А потом смерть.

Увы, я легко мог представить себе выражение ее лица, когда она произносила эти слова. Она была прекрасна. И ни на кого не похожа.

– Но мы останемся друзьями?

– Мы постараемся, Джек. Обещать не могу, но я постараюсь. Думаю, в другой жизни все может сложиться получше. Ладно, машина пришла. Мне пора.

Другая жизнь, думал я: что же, это утешение всегда при нас.

В июне мы с Аней отправились на ферму. Лори оставила все в чистоте и порядке: постели застелены, белье выстирано и сложено в шкаф, сковороды и кастрюли висят на своих крючках, чистые тарелки составлены стопками. Но все ящики в ее комнате опустели. Ни булавки не осталось.

Аня заняла вторую спальню, как и прежде. Мы съездили в городок пообедать, и Аня сказала: «Что нам нужно, так это гости». Жизнь мы вели такую замкнутую и такую насыщенную, что из местных почти никого не знали. Мои друзья жили в Англии и Лос-Анджелесе. Аня всегда шла по жизни налегке. Конечно, у нее были мужчины, два или три серьезных романа, однако связей с ними она не поддерживала, что меня более чем устраивало. Думая о нашей нынешней ситуации: только что мы находились в центре внимания и вдруг – хоп, сидим без друзей в пустом фермерском доме, – мы только посмеивались.

В итоге мы пригласили к себе Рика Кёлера. В «Эм-ПиАр» работала девушка, которая нравилась Ане, Сэнди, мы и ее с дружком пригласили на уикенд. Дальше по нашей дороге жил молодой школьный учитель, оказавшийся интересным собеседником, а еще рекламный агент, который приехал сюда как-то летом с Мэдисон-авеню, да так назад и не вернулся. Этот выкуривал в день примерно по полкило травы. В общем, стала складываться компания, а долгими летними днями Аня сочиняла песни.

Мы с ней так часто оказывались в объятиях друг друга, что я начал опасаться за наше здоровье. Аня тактично оставалась во второй спальне, я против этого не возражал. Являлся к ней только по приглашению, сама она никогда не заходила в комнату, где когда-то спали мы с Лори. Сегодня это может показаться странным, но тогда вполне работало. Мы любили друг дружку внизу, под открытым небом, или в опочивальне моей прекрасной дамы, когда она меня туда звала – то есть каждую ночь. И тем не менее оба продолжали соблюдать ритуал раздельной жизни.

Пока Аня писала, я… Ну, вел домашнее хозяйство, так это, наверное, называется. Ездил в магазин, нанимал кого-нибудь, чтобы покосить траву, напилить дров. Писал кое-какую музыку и все надеялся, что Аня попросит меня помочь ей с песнями. Мечтал увидеть на конверте следующей пластинки «Кинг/Уайетт» – в скобках, ниже названия альбома. Однако Аня так и не попросила.

В основу двух ее новых песен лег опыт, приобретенный во время турне. «Падаю с ног», придуманная нами в шутку, обратилась в рвущую сердце песню о том, как ты обнажаешь свою душу, чтобы доставить удовольствие неизвестным тебе людям; «Девятнадцатый выход» стал размышлением об аэропортах, о том, что ты и ахнуть не успеваешь, а уже куда-то летишь. Казалось, у Ани припасен материал из своих прежних влюбленностей, из детства, из времени, проведенного в Нью-Йорке до знакомства со мной. Но были у нее и песни о других людях, других жизнях.

Альбом «Сумеешь взлететь» хорошо расходился в Европе – большей частью в Британии, но также в Германии и Голландии, где, к раздражению Ани, на конверт все-таки попала ее фотография в юбчонке. Джон Винтелло завел разговор о мировом турне в поддержку следующего альбома, однако ни Аню, ни меня эта идея не привлекала. Мы просто хотели добиться того, чтобы второй альбом стал сильнее первого. Запись его состоялась в декабре и на сей раз в Нью-Йорке, хотя лейбл снова подрядил на роль звукоинженера Ларри Бреккера. «Случайный любовник» вышел в феврале, за чем последовало новое турне. Только теперь нас сопровождала целая команда – группа Денни Робертса «Ковбои Голубого хребта». Прием «Случайный любовник» получил хороший, добрался в чарте альбомов до седьмого места – обойдя «Сумеешь взлететь» на пять позиций, – и спросом пользовался постоянным. Турне прошло без осложнений.

В мае мы снова оказались на ферме, болтались там одни. Погода стояла прекрасная, я думал, что обоим нам стоит попросту отоспаться после всех тягот турне. Но подозревал, что долго наша тихая жизнь не продлится.

– Фредди, – сказала одним солнечным утром Аня, сидя над руинами своего колоссального завтрака, – мы можем продолжать такую жизнь еще, скажем, лет десять. Ферма, сочинение песен, город, запись, город, турне, назад на ферму. А там тебе будет уже под сорок!