Филип Фармер - Одиссея Грина

Биржа кастрировала их, вырывала им языки, отрубала все конечности; таким образом они не могли ни оскорбить кого-нибудь, ни причинить кому-нибудь вреда, даже самим себе. Но не приходилось им и шататься по улицам в поисках пищи. Биржа заботилась о них, за свой счет содержала их живыми и в чистоте, даже время от времени давала им кофе и сигареты. Простой горожанин был бы очень удивлен, узнав, сколько таких вот ампутантов спрятано в городе от людских глаз. Но если бы он и узнал, то это вознесло бы в его глазах Биржу как организацию, способную должным образом поддерживать закон, порядок и приличия.

Двери «скорой помощи» открылись, из машины вылезли трое мужчин. Двое их них, шофер и его помощник, были одеты в облегающую алую униформу с золотыми шнурками, большими блестящими пуговицами, и с меховыми киверами. Это означало, что они являются служителями Властей, так как подобная одежда была недоступна каждому. Третий мужчина — несомненно X. — был одет в белый хитон, в котором он был, — если, конечно, это был Он, — на общеизвестных изображениях. У него были длинные рыжеватые волосы и рыжеватая борода, доходящая до груди. Он был в сандалиях на босу ногу. Лицо было таким, каким большинство людей представляет Христа. Но была при этом одна раздражающая деталь: он носил темные очки, и никто, насколько могла установить Биржа, не видел его без них. Это обстоятельство буквально сводило с ума агентов Биржи. Почему X. носил темные очки?

Другая загадка: почему Он вообще показывается? Он никогда не воскрешал и не делал никаких чудес на публике. Он просто наблюдал, как тело клали в машину. Время от времени Он произносил короткие речи. Говорил он всегда одно и то же. Вот и на этот раз Он заговорил. Голос у него был высокий и сладкий, говорил Он на ломаном еврейском, которым здесь хорошо владели все, кроме новичков.

— Некий человек хорошо прожил свою жизнь. Точнее, сам он думал, что хорошо прожил жизнь, но раз человек так думает, значит так оно и есть, не правда ли?

Пока плоды его хорошей жизни множились вокруг него, он поседел и покрылся морщинами. У него был хороший дом, верная и послушная жена, много друзей; его уважали, у него было много сыновей и дочерей, были внуки и даже правнуки. Но в конце концов он, как и все люди, подошел к концу своих дней и возлег на смертном одре. Он мог позволить себе лучших лекарей и лучшие лекарства, но это уже не могло ему помочь. Самое лучшее, что можно еще было сделать для него, это положить ему в руки распятье с изображением Бога, которому он поклонялся и покорялся всю жизнь.

Человек этот умер, оказался в незнакомом месте и увидел перед собой незнакомца.

«Я на небесах?» — спросил умерший.

«Это зависит от тебя», — сказал незнакомец и протянул ему большой двуручный меч. — Чтобы попасть на небеса, в Рай, ты должен воспользоваться этим мечом. Если же откажешься, попадешь в Ад.

«И что я должен делать с этим мечом?» — спросил старик.

«Пойдешь по этой тропе, — сказал незнакомец, — дойдешь до ручья. На берегу будет играть маленькая девочка, лет шести. Сейчас она кажется чистой, невинной и веселой, но, повзрослев, она станет таким страшным злом, каким только может стать человек. Она станет причиной смерти сотен мужчин, женщин и даже детей. Она будет обрекать на пытки сотни людей и наслаждаться их криками. Более того, у нее родится сын, который вырастет таким же, как и она.

Ты должен убить эту маленькую девочку».

Вот что сказал ему незнакомец.

«УБИТЬ ЕЕ! — воскликнул старик. — Ты, наверное, шутишь, а я не могу понять твой юмор! Или, может, это последнее испытание для меня?»

«Да, это испытание, — сказал незнакомец, — и поверь мне, я не шучу. Так не шутят. Ты не сможешь попасть в Рай, пока не убьешь этого ребенка!

Посмотри вокруг себя! Ты узнаешь окрестности твоих родных мест? Ты все еще на Земле, на распутье между Адом и Небесами. Куда ты отправишься отсюда, зависит только от тебя. Или ты сейчас уничтожишь семя зла, пока оно беззащитно, и тем самым совершишь великое и доброе дело, или же ты поставишь светскую мораль выше любви к человеку и Богу».

«Но я же добродетельный человек! — воскликнул старик. — А ты хочешь, чтобы я совершил дурное дело для того, чтобы доказать свою добродетель?»

«Ты, конечно, слышал и читал, — возразил незнакомец, — что нет совершенно добродетельных людей. По-настоящему добродетелен один Бог. Это слова Христа, который утверждал, что сам до конца не добродетелен».

Сказав это, незнакомец удалился.

Старик смотрел ему вслед, ожидая, что незнакомец расправит крылья и улетит. А может, он полагал, что у того вырастут рога, копыта, хвост и он нырнет в раскрывшуюся перед ним землю, ибо ему пришла мысль, что незнакомец может быть и ангелом, но падшим.

Как Небеса могли допустить, чтобы он столкнулся сейчас с демоном? И это после того, как он всю жизнь успешно сопротивлялся дьявольским соблазнам и твердо придерживался Божьего пути. Но отдать его дьяволу после смерти… Это было бы несправедливо! Неслыханно! О таком не упоминали священники, да и в книгах он не читал ничего такого.

Но как бы то ни было, он держал в руках острый меч, и ему было сказано, что с ним делать. Медленно он пошел по указанной тропе и вскоре дошел до ручья, у которого играла маленькая девочка. И он узнал в ней свою любимую Правнучку, дочь своего любимого внука. Она была прекрасной ласковой девочкой и умницей к тому же. Могла ли она сделаться такой, как предсказывал незнакомец?

Предсказывал? Если будущее можно предсказывать, если оно заранее определено, то эта девочка не имеет никакого выбора, не имеет свободы в желаниях и поступках. Значит, она кукла, которую Бог дергает за веревочки? Но можно ли убивать ее за зло, которое ее обрекли совершить?

Но тут он вспомнил, что будущее хоть и скрыто от человека, оно явно открыто глазам Всевышнего. Он, Всевышний, видит все с начала до конца, времени в человеческом понимании для него не существует: Он сам есть альфа и омега, Он видит все разом. Человек сам имеет свободу выбора, хоть и не знает, что сделает завтра.

«Но этого не может быть, — думал старик. — Если я убью девочку сейчас, то она не совершит всех этих злодеяний в будущем. Значит, она умрет невинным ребенком и будущее, которое Бог видит сейчас, свершится без нее. Так как же Он мог видеть ее и ее деяния в будущем? Будущее для него ясно, ибо Он сам предопределяет пути, которыми оно пойдет. Он предопределил, что этот ребенок умрет сейчас или же вырастет и превратится в чудовище. Мы все предопределены его знанием.

Если это так, — думал старик, — то почему же Он вообще сотворил человека? С того самого момента, как он замесил глину для Адама, Он знал, что миллиарды людей попадут в Ад и только некоторые — в Рай. Неужели Он создавал все это потому, что даже небольшое добро перевесит огромное зло? Или, возможно, Он созидатель по натуре и не может жить ничего не создавая, несмотря на любые последствия, к которым может привести его творчество?»