Филип Фармер - Одиссея Грина

— Бог ты мой, — прошептал Калл. — Что это? Где…

— По-моему, там, — ответил Федор, показывая в туннель за спиной Калла.

Рука Федора дрожала. Да и весь он дрожал мелкой дрожью, зубы его стучали. Филлис вцепилась в шест.

— Пойдемте в другую сторону, — предложил Калл.

Вдоль туннеля опять пронесся вой. На этот раз он раздался с противоположной стороны.

Калл бросил факел, оттолкнул Филлис так сильно, что та растянулась на полу и, подпрыгнув, ухватился за шест. К его удивлению, шест на этот раз показался ему совершенно сухим, и удержаться на нем не представляло особых трудов. Он забрался футов на двадцать и посмотрел вниз. Федор не последовал за ним, он стоял рядом с шестом и смотрел вверх.

— Теперь, когда ты знаешь, что сможешь легко забраться обратно, — сказал он, — почему бы тебе не пройти дальше?

— Ты что, не слышал этого воя?

— Слышал, но я не остановлюсь на полпути. Если ты вернешься, я пойду один. Конечно, я с тобой чувствую себя лучше, храбрее.

Калл не мог объяснить, почему он перестал взбираться дальше. Ему было наплевать на то, что подумает о нем Федор.

Скорее всего, он просто испугался возвращаться один. А может, любопытство пересилило страх. Он знал: ему не будет покоя пока он не выяснит, что творится в сердцевине этого мира. Он соскользнул обратно. Когда он спускался, шест опять стал скользким — какая-то биполярная смазка.

Филлис уже стояла на ногах и держала свой факел. Заметив ее презрительную усмешку, Калл тут же отвернулся.

Ведомые Федором, они пошли вдоль туннеля, который становился шире с каждым шагом. Вскоре света факелов уже не хватало, чтобы различить другую сторону туннеля. Внезапно они оказались на узком выступе. Примерно в двадцати футах под ними текла медленная черная река. Со дна ее поднимались пузырьки. Но один из пузырьков, заметно больший, чем все остальные, начал подниматься выше и выше и наконец превратился в голову.

Голова эта была раз в шесть больше головы Калла — покатый лоб, никаких волос, слоновьи уши, огромные черные глаза, но ни волос, ни шерсти. Рот был широким, но с тонкими губами; он был открыт, обнажая ряд зубов, как у тигра, и два огромнейших клыка. Изо рта высунулся язык, казавшийся бесконечным. Наконец кончик языка коснулся воды. Они заметили, что и язык покрыт маленькими крючковатыми зубами.

Это был демон. Когда он повернул голову, его глаза сверкнули в темноте.

Калл не представлял, как глубока здесь река и каков может быть рост этого монстра. Он вполне мог выпрыгнуть из воды. Демон поднял правую руку, но это была не рука, а лапа, и лапа эта держала человеческую ногу. Пока они наблюдали за ним, лапа бросила ногу на язык, и тот начал втягиваться в рот. Затем рот захлопнулся и послышался хруст — челюсти начали жевать. Глаза, дюймов по шесть величиной, пристально смотрели на них. Они, казалось, выбирали следующую жертву.

Люди, все трос, начали медленно отступать, держась у края прохода и боясь оторвать взгляд от чудовища. Они, конечно, могли побежать, но ведь и чудовище могло плыть рядом с ними — туннель тянулся вдоль реки.

— Может быть, это нога того демона, которого мы преследовали? — тихим голосом спросил Федор. — Демоны едят демонов, демоны едят все, что попадается под руку.

— Давай-ка лучше не попадаться ему под руку, — прошептал Калл.

Они продолжали отступать. Внезапно монстр открыл рот и разразился громогласным хохотом. Хохот! Только этого не хватало. В панике они бросились бежать со всех ног. Они бежали, пока внутри у них не начало гореть от нехватки воздуха, пока не начали задыхаться, пока их легкие от усталости не превратились в какое-то желе, судорожно пульсирующее в теле.

Потом они сидели на тропинке, отпыхивались и смотрели на маслянистую гладь воды. Демона не было видно, но он вполне мог сидеть под водой как раз напротив них.

Едва отдышавшись, Федор сказал:

— Демоны должны что-то есть. Но здесь для них не может быть достаточно человеческого мяса. Значит… — Он показал на кусок дерьма, проплывающий по реке, и добавил: — Я думаю, они просто мусорщики, они просто поддерживают канализацию в чистоте.

«Может, это и правда, — подумал Калл. — Но это не уменьшает опасности».

Позже он узнал, что здесь обитали не только демоны, но и воробьи, и стервятники, и шакалы, и гиены. Они прошли еще около двух миль и вдруг услышали голоса. Им оставалось одно: идти дальше, туда, откуда раздавались голоса. Наконец они увидели четверых человек — людей ли? — стоящих по грудь в воде. Все они закрывали глаза руками, защищаясь от света факелов.

Неподалеку из реки выступал островок, первый остров, который они увидели. Он был из того же серого металла, что и сам туннель. Он был около пятидесяти футов в поперечнике и возвышался над водой примерно на фут.

Калла передернуло от мысли, что и его может ожидать такая судьба. Может, и эти люди когда-то залезли в канализацию, чтобы открыть тайны этого мира? Неужели они не смогли выбраться отсюда обратно, потерялись и были обречены жить здесь, в темноте, и питаться тем, что попадется под руку. Неужели и ему предстоит то же?

«Нет, — выругался он про себя. — Я лучше утоплюсь в этой реке, захлебнувшись ее грязной тошнотворной водой, чем стану таким, как они. Вслепую, наощупь искать куски пищи, всегда ходить мокрым, трясущимся, вонючим и полуживым.

А что, если они тоже утонули, но воскресли в том же самом месте? Что, если другого выхода просто нет?»

Федор подошел к обрыву, наклонился и крикнул:

— Не бойтесь! Мы хотим помочь вам. У нас есть веревка. Мы спустим ее и вытащим вас наружу.

— Ты что, с ума сошел? — яростно прошептал Калл. — Они же отберут у нас нашу пищу и, чего доброго, сбросят нас в реку и оставят здесь. Мы не можем рисковать! Брось, это безумие!

Люди внизу ничего не отвечали. Они уставились на Калла и его спутников между пальцами. Похоже, они начали понемногу привыкать к свету факелов, который вначале казался им ослепительным. Для них пришельцы были, очевидно, просто тремя тенями, стоящими на берегу в блеске режущего яркого света. Но оказалось, что они видели достаточно хорошо. Один из мужчин схватил большой кусок дерьма и запустил им в Федора. Славянин не смог уклониться, и мерзкий шмоток попал ему в грудь.

Остальные, визжа и крича, последовали примеру своего компаньона. Калл и Филлис отбежали, а Федор задержался и попал под обстрел.

Безмолвный, трясущийся, с красным в свете факелов лицом, Федор стоял, держа в руке веревку, еще не отвязанную от пояса. Наконец, когда толпа нашла более подходящие снаряды для метания, он побежал.

Калл ожидал, что Федор разразится проклятиями, но тот только молился. Он бормотал молитву тихо, мягко, почти нечленораздельно. Он, похоже, просил прощения для себя и спасения для тех, кто напал на него, когда он предложил помощь.