Филип Фармер - Одиссея Грина

В конце концов он сдался.

— Ладно, дорогая. Буду свиноводом. Только хочу попросить об одном: мне хочется, прежде чем осесть, совершить последнее морское путешествие. Мы можем отправиться на судне в Норфолк, а затем добраться к фермам сушей.

Робин вытерла слезы, улыбнулась и поцеловала его. Затем она сказала, что была бы бессердечной дрянью, если бы отказала ему в этом.

Черчилль ушел предупредить своих товарищей о том, что им придется оплатить билеты на то судно, на котором поплывут они с Робин. Он позаботился, чтобы им хватило на это денег, и договорился с ними о том, что, как только корабль выйдет в открытое море, они захватят его и попытаются пересечь Атлантику. Очень плохо, что у них не оказалось возможности приобрести навыки кораблевождения; учиться придется на ходу.

— А твоя жена не рассердится? — поинтересовался Ястржембский.

— Еще как! Но если она любит меня, то пойдет за мной. Если же не любит, перед отплытием в океан мы высадим ее на берег.

Но экипажу «Терры» так и не представился случай захватить корабль: на второй день плаванья на них напали пираты-карелы.

У входа в Вассарское училище Стегг услышал те же гимны и песнопения, которые неизменно исполнялись, когда ему вручали ключи от городов. На этот раз ему вручили диплом почетного профессора. Здесь, однако, приветственные гимны исполнялись не огромными толпами, а небольшим хором из новеньких послушниц. Женщины постарше, жрицы и преподавательницы, разодетые в голубое и алое, полумесяцем располагались за послушницами, одетыми во все белое. Пока те пели, остальные кивали в знак одобрения или постукивали своими жезлами от великой радости лицезреть Рогатого Короля.

Боевой отряд пантс-эльфов застал Вассарское училище врасплох. Участники набега неизвестно откуда получили сведения о том, что Герой-Солнце в полночь должен посетить неофициальную церемонию во дворе семинарии. Они узнали также, что жителям близлежащего городка Пьюкипси приказали не мешать церемонии. Единственным мужчиной среди сотни жриц был Стегг.

Воины ворвались в освещенный факелами двор из окружавшей училище темноты. Женщины настолько увлеклись пением и созерцанием Короля-Оленя, что даже не заметили врагов и опомнились лишь тогда, когда пантс-эльфы издали боевой клич и начали рубить головы тем, кто стоял в первых рядах.

Питер не помнил ничего из того, что было после. Услышав шум, он поднял голову и успел только увидеть воина, который в тот же миг оглушил его, ударив плашмя мечом.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что висит, как забитый олень, на жерди, которую несут на плечах двое мужчин. Руки и ноги его онемели — крепко стянутые ремнями из сыромятной кожи. Ему казалось, что голова вот-вот расколется; она болела не только от удара, но и от прилива крови, вызванного положением тела.

Высоко в небе стояла полная луна. В ее ярком свете он мог видеть только голые ноги и грудь человека, шедшего сзади. Повернув голову, Питер различил отсвет луны на сильно загоревших спинах мужчин и белой одежде жрицы.

Вдруг его грубо опустили на твердую землю.

— Старый Рогач пришел в себя, — услышал он грубый голос.

— Давайте развяжем этого ублюдка, пусть идет сам, — послышалось в ответ. — Я устал тащить этого детину. Жердь на целый дюйм впилась мне в плечо.

— Хорошо, — послышался третий голос, принадлежавший, по-видимому, вожаку. — Развяжите его, но спутайте руки за спиной, а концом захлестните шею. Если он попытается бежать, мы его придушим. Эй, поосторожней с ним. Он, похоже, силен, как лось.

— Ох, какой сильный! А как хорошо сложен! — воскликнул четвертый. Голос его звучал намного выше, чем у остальных. — Мальчик просто прелесть!

— Ты что, хочешь, чтобы я приревновал? — грозно спросил один из мужчин. — Если так, голубь мой, то это у тебя здорово получается. Только не увлекайся, не то я вырежу из тебя печенку и скормлю ее твоей же мамаше.

— Не смей говорить о моей матери, ты, волосатый! — отпарировал высокий голос. — Ты что-то перестаешь мне нравиться!

— Во имя Колумбии, Матери нашей Благословенной! Прекратите ваши семейные склоки! Мне уже тошно от них! Мы в походе, а не на гулянке в тотемном зале. Развяжи его, но смотри в оба.

— Я при всем желании не смог бы охранять его, — вновь раздался высокий голос.

— Ты хочешь пересадить его рога мне на лоб? — спросил мужчина, только что угрожавший печенке. — Только попробуй, и я так разукрашу твою морду, что ни один мужчина больше на тебя не взглянет.

— Последний раз говорю, заткнитесь! — резко прикрикнул вожак. — Еще одно слово, и я перережу глотку тому, кто первый начнет. Поняли? Вот и прекрасно! Тогда пошли. Нам еще чертовски долго идти по вражеской территории, а ди-си скоро пустят гончих по нашим следам.

Стегг довольно хорошо понимал, о чем говорят похитители. Язык их был близок к языку ди-си, примерно так, как датский к немецкому. Ему доводилось слышать такой и раньше, в Камдене, когда на грандиозном празднестве в его честь перерезали глотки пленным пантс-эльфам. Многие из пленников были храбрецами: они выкрикивали оскорбления в адрес Героя-Солнце, даже захлебываясь собственной кровью.

Сейчас он не стал бы возражать против того, чтобы глотки перерезали всем мужчинам Пантс-Эльфа. Ноги и руки онемели и нестерпимо ныли. Ему захотелось закричать от боли, но он сдержался, понимая, что пантс-эльфы живо вышибут из него дух. Да и не хотелось доставлять им удовольствие, выдавая, насколько ему плохо.

Налетчики связали ему руки за спиной, затянули петлю на шее и пригрозили проткнуть ножом при первом же подозрительном движении. Затем Питера толкнули вперед.

Поначалу ему показалось, что он не сможет идти. Спотыкаясь, он каждый раз ощущал, как петля стягивает шею и перехватывает дыхание. Но через некоторое время восстановилось кровообращение, боль утихла и он смог идти быстрее. Это показалось ему добрым знаком.

Отряд колонной по двое спускался с пологого холма по редколесью; человек сорок, вооруженных широкими мечами, короткими копьями, дубинами и луками. На них не было никаких доспехов: чтобы не ограничивать подвижность, по-видимому. Воины Пантс-Эльфа не отращивали волосы, как жители Ди-Си, а подрезали их очень коротко. Широкие темные усы делали их лица весьма необычными в этом мире — пантс-эльфы были первым народом, из тех, кого он видел, кто оставлял растительность на лице.

Когда отряд вышел из леса и начал спускаться к берегу реки Гудзон, Питеру удалось рассмотреть пантс-эльфов получше, и он обнаружил, что усы у них вытатуированы или нарисованы.

Более того, на голой груди у каждого большими буквами было выведено слово «МАТЕРЬ».

Пленников оказалось семеро: он сам, пять жриц и — сердце его слегка дрогнуло — Мэри Кэйси. Руки у них тоже были связаны за спинами. Питер попытался нагнуться к Мэри, шепнуть ей пару слов, но веревка вокруг шеи оттянула его назад.