Аластер Рейнольдс - Шесть измерений пространства

Как можно понять, я не могла так просто смириться со своим заточением, но, и это тоже очевидно, все предпринятые мной попытки сбежать оказались пустой тратой времени. Через вентиляционное отверстие в комнатушке евнуха я не могла: такое возможно только в приключенческих романах, но никак не в реальной жизни.

С другой стороны, кто бы ни стоял за этим, но убивать меня пока не собирались. Стрелок вполне мог ввести мне смертельную дозу одним простым поворотом переключателя на рукояти своего оружия. По какой-то причине он этого не сделал, и я не сильно удивилась, обнаружив, что в окошко двери регулярно просовывают еду и питье. При этом, чьим именно пленником я была, мне отвечать отказывались.

Хотя я догадывалась и сама.

Наконец, меня представили ему, когда корабль вошел в доки в пространстве Кучлука. Мой пленитель появился на пороге каюты в сопровождении охраны. Он был коренаст и мускулист, точно борец, а его обнаженные предплечья были не тоньше моих бедер. Он носил кожаную безрукавку, крест-накрест перечерченную черными, толстыми ремнями, к которым в изобилии были пристегнуты всевозможное ритуальное вооружение и знаки воинской доблести. Ухоженные усы, свисающие вдоль уголков губ, и тонкая, но аккуратно уложенная ниточка волос на подбородке. Шлем с бармицей из жесткой кожи, закрывающий голову так, что из-под него выбивался только самый краешек клинообразной челки, заканчивавшейся над бровями. Те, в свою очередь, тоже были старательно подстрижены, что придавало им выразительный и вечно вопрошающий изгиб.

Конечно же, мне было знакомо это лицо.

— Главнокомандующий Квиллиан, — произнесла я.

— Да, собственной персоной. — Руки его были удивительно волосаты, а еще покрыты шрамами и узлами, точно корни старого дерева. Он прищелкнул пальцами, оглядываясь на охранников. — Доставьте ее для допроса на луну Квингшуй. И про пони тоже не забудьте. — Он поддел меня пальцем под подбородок и заставил поднять голову так, чтобы наши глаза встретились. — Постарайтесь придумать, чем меня удивить, мисс Боченг. От этого будет зависеть очень многое.

Они переправили меня на луну. Как только мы приземлились где-то на ее поверхности, меня проволокли по темным, покрытым ржавчиной коридорам и оставили в лишенной окон камере. Пол подо мной слегка покачивался, словно я вдруг оказалась на корабле, пересекающем волнующееся море — вот только на Квингшуй нет воды. Меня раздели догола, отобрали все личные вещи, а взамен выдали тюремную одежду: цельный комбинезон, скроенный из оранжевого шелка. Я изображала смущение и испуг, но на самом деле уже освежала в своей памяти все освоенные знания и собирала мозаику из стратагем, которые должны были помочь мне выдержать продолжительный допрос и пытки. Когда охранники закрывали за собой дверь, я ухитрилась просунуть кончик пальца в сужающуюся щель. Когда дверь захлопнулась, я вскрикнула от боли и отдернула руку. Прищемленный палец пульсировал огнем и сильно покраснел.

Я тут же сунула его в рот, чтобы унять боль.

— Тупая стерва, — раздался чей-то голос.

В камере я нашла койку, а так же кран в стене, из которого постоянно сочилась теплая, напоминающая цветом мочу вода. Еще здесь была дырка в полу, чьи керамические стенки оказались покрыты мерзким коричневым налетом. Единственным источником света служило зарешеченное оконце двери. Хотя я не только не хотела, но и не смогла бы сейчас уснуть, я все-таки улеглась на койку и поежилась. Вскоре — всего через два или три часа после прилета — появился охранник, чтобы отвести меня на допрос.

Не вижу необходимости в подробностях рисовать все то, что последовало потом; они в течение долгих недель старались сорвать с меня многочисленные поддельные личины. И каждый раз, снимая очередной слой, дознаватели полагали, что смогли меня одолеть.

Достаточно будет сказать, что в основном все их методы сводились к использованию электричества и химии в различных комбинациях. Мне сломали пару пальцев на левой руке, включая и тот, что я прищемила дверью. Еще они вырвали мне ноготь, но вовсе не тот, что нуждался в удалении. Меня регулярно избивали, сломали зубы, а еще тушили о мою кожу сигареты «Есугей». [9] Есугей-богатур — отец Чингисхана. Зато если резали, то неглубоко — просто чтобы продемонстрировать, на что они готовы пойти. Всякий раз потом появлялись санитары, обрабатывавшие и перевязывавшие мои раны. Время от времени в мою камеру заходил облаченный в мантию врач со славянскими чертами лица, устраивая мне полный осмотр.

Именно во время одного из таких посещений я и решила раскрыть, что являюсь правительственным агентом. Пока доктор рассматривал меня, я позволила своим волосам — превратившимися к тому времени в грязные, сальные космы — обнажить участок шеи. Я сразу же поняла, что врач проглотил наживку. Его пальцы пробежали по коже над внедренным устройством и очень быстро нащупали твердые края имплантата.

— Что это?

— О чем вы? — невинно спросила я.

— У вас что-то под кожей.

Меня вновь повели в комнату для допросов, где сбрили волосы и обработали шею дезинфицирующим составом. Доктор направился к полкам, заставленным медицинским оборудованием, откуда вернулся с небольшим свертком. Он расстелил его передо мной так, чтобы я могла увидеть хирургические инструменты. Когда все закончилось, на чистое полотенце рядом лег имплантат. Он был вымазан в крови, а к похожим на хоботки каких-то насекомых выступам все еще цеплялись кусочки белесой плоти.

— Похоже на правительственную модель, — произнес кто-то.

Я не стала признаваться сразу. Это пробудило бы вполне обоснованные подозрения. Надо было четко выдержать паузу, чтобы мое признание выглядело подлинным, а не заранее спланированным.

Прошло не так много времени, и я пожалела, что не призналась раньше.

Меня провели в другую камеру. Там было окно в стене, перед которым мне сразу же предложили присесть. Мою голову закрепили в тисках, чтобы я не могла отвести взгляд, а доктор закапал мне в глаза какой-то препарат, парализовавший веки. В комнате за окном зажегся свет, и я поняла, что смотрю прямо на Гойо.

Он был подвешен в люльке, где лежал на спине. Обычно так лошадей закрепляют ветеринары, когда готовят их к операции. Люлька была закреплена внутри массивного белого каркаса, установленного на колеса. Ноги Гойо оказались сцеплены попарно при помощи какого-то клеящегося материала. Даже голову пони надежно удерживали обитые подушками зажимы и крепежи. Кожаные ремни, обхватившие его брюхо, не позволяли моему любимцу даже шелохнуться. Шерсть с живота была сбрита, а поверх наброшено белое покрывало, размерами чуть больше полотенца. Посредине его была заметна вмятина, а по ткани расползалось красное пятно.