Фаина Мещерякова - Дети Вечности

— Уже лучше, а что вы мне делали?

— Ничего, обычное дело — коррекция психотравмы, хорошо, что у тебя полетели блоки. Но Лао до сих пор отлеживается.

— Что с Лейлой? Как вы решили?

— А что с тобой решишь, когда ты от одной мысли, что ей изменят личность, валишься в психотравмы? Не ожидал от тебя такого! Слишком долго живешь и стал совсем нервный!

— Почему ты никогда не отвечаешь на вопрос? — Строггорн закрыл глаза.

— Ей все сделали. Исключительно, как ты просил: заблокировали, загнали воспоминание в подсознание, обезболили. Лечили примерно как тебя сейчас.

— Линган?

— А кто еще? Для тебя пришлось Лао вытащить. Очень ругался и сказал, что последнее время мы все ему до чертиков надоели со своими проблемами.

— Он поможет с Лейлой?

— Поможет, но очень твердо выразился: если после знакомства с Аоллой ей не удастся примириться с матерью-чудовищем, он сам уничтожит Лейле личность и не даст больше мучить ребенка.

— Спасибо, хоть так. Аолла через два месяца будет на Земле, продержимся как-нибудь.

Лейлу поместили в детскую психиатрическую клинику. Днем и ночью к ней был приставлен врач — Вард, посвященный во все сложности ситуации. Она лежала одна в огромной двадцатиметровой палате с большим количеством тщательно отобранных игрушек. Линган специально проверял ассоциативный ряд Лейлы на слово "чудовище", убрав из палаты все, что могло бы вызвать неожиданное сопоставление и прорыв воспоминаний из подсознания. В нормальном состоянии, после того, как ей делали обезболивание и она просыпалась, Лейла не помнила о событиях, вызвавших психотравму, но для лечения было необходимо перевести воспоминания в сознание, что сразу вызывало психический шок. Начинать пришлось не с матери, а с отца — Строггорн тоже был назван "чудовищем" и всех удивило, что она согласилась с ним встретиться. Ни Этель, ни Диггиррена она не желала видеть, никогда не вспоминая о них, словно родителей вообще у нее не было, чем очень их расстраивала.

Через две недели Лейле проводили первый сеанс активизации памяти. Линган согласился лечить ее, понимая, что Строггорн один не в состоянии справиться. Подключившись к пси-креслу, он снял Лейле блоки — ее мозг был закрыт совсем как у взрослого человека, только сама она не могла ими управлять. Строггорн вглядывался в объемное изображение ее мозга, на котором отчетливо проступили повреждения. Линган посмотрел на Строггорна, тот кивнул, и он начал потихоньку активизировать зону, пока девочка не очнулась.

— Лейла, ты кого-нибудь хотела бы видеть? — задал вопрос Линган. Теоретически она должна была сейчас смутно помнить о том, что произошло.

— Да, отца.

— Назови мне его имя?

— Строггорн. — Она нахмурилась. Строггорн осторожно вошел под купол, не подходя близко к Лейле, лежащей на операционном столе. — Подойди поближе, — попросила она. Строггорн подошел и встал рядом. Лейла пристально вглядывалась в его лицо, и он вдруг почувствовал, что она ощупывает его мозг, но ничего не сказал, а, наоборот, снял часть блоков, облегчив ей доступ. Она очень быстро устала и отступила. — Папа, ты можешь дать мне руку? — Лейла была подключена к Машине, но сейчас Линган освободил ее. Лейла села, и Строггорну пришлось помочь — у нее кружилась голова. Она взяла его руку в свою и поднесла к глазам, внимательно рассматривая. Он старался не вспоминать о своих щупальцах. Достаточно было одной мысли о них, чтобы отправить сейчас ребенка в шок. Лейла отпустила его руку и удовлетворенно легла. Строггорн чувствовал, как она устала от этого осмотра. — Папа, ты не рассердишься, если я попрошу тебя раздеться?

— Нет. — Строггорн снял рубашку и брюки, оставшись в плавках. Лейла еще раз внимательно осмотрела его, слегка приподнявшись.

— Ты не чудовище, — уверенно и очень устало сказала она. — Почему меня обманули?

— Тебя не совсем обманули, Лейла, я — не человек, а Вард.

— Не понимаю, в чем разница?

— Обычные люди не умеют читать мысли…

— Я тоже не человек? — Она слабо улыбнулась. — Это не страшно, у меня все друзья такие. В чем еще разница?

— Есть очень много отличий, но ты слишком маленькая и я не смогу тебе этого объяснить…Хотя? — он вдруг вспомнил. — Помнишь, ты как-то спрашивала Лингана, как он разговаривает телепатически с Машиной с помощью руки?

— Помню, он сказал, что я еще маленькая и не пойму этого.

— Это одно из наших отличий от людей.

— Это не страшно. Ты не чудовище, меня обманули, — еще раз сказала Лейла. — Теперь я хочу понять про маму. Это правда, что Этель — не моя мать?

— В некотором роде у тебя две матери, так получилось.

— И одна из них…чудовище? Совсем нечеловек? Или как ты? — Она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить ложь.

Строггорн знал, что ей показали образ существа с Дорна и теперь это не позволяло обмануть и смягчить правду.

— Что для тебя значит "чудовище"? — спросил Строггорн и увидел в ее мозгу образ дорнца.

— Она такая?

— Она бывает такой. — Он не успел объяснить Лейле, что на Земле Аолла была человеком — у нее наступил шок, и Линган, подключив ее к Машине, стал делать обезболивание и закрывать мозг, снова загоняя информацию в подсознание. Другого способа спасти девочку от сумасшествия не было.

Строггорн часто заезжал в клинику к Лейле и гулял с ней по парку. Каждые четыре часа ей делали обезболивание, удерживая психику в норме. Она не помнила в эти моменты ни о каких чудовищах, но все равно лицо было бледным и измученным. Сеансы с воспоминаниями Линган проводил раз в неделю, он боялся, что большую нагрузку Лейла не выдержит, но уже после двух сеансов она начала панически бояться его. Это была одна из причин, по которой он не хотел лечить ее. Проникновение в мозг очень быстро начинало вызывать страх перед Вард-Хирургом. Через месяц Линган провел ей глубокий зондаж, и Строггорн с ужасом ждал его заключения. Во время этого девочка спала под наркозом и ничего не чувствовала.

— Очень плохо, Строггорн, — сказал Линган, закончив. — Никакого прогресса. С тобой-то она легко примирилась, ей всегда говорили, что ты ее отец, по большому счету она просто не поверила, что ты чудовище, а вот мать… Для нее мать — Этель, а ее убеждают, что чудовище… Боюсь, мы только зря ее мучаем. — Он посмотрел на побледневшего Строггорна и подумал, что даже из-за Аоллы тот никогда не переживал так. Впрочем, продолжал Линган, для девочки Строггорн оказался и отцом и матерью, полностью отвечая за факт ее появления на свет, так что в этом не было ничего удивительного. Линган только вздохнул, подумав, что даже если очень повезет, вряд ли Лейла когда-либо перестанет бояться его. — Ладно, еще один месяц ждем, знакомишь ее с Аоллой, — добавил Линган. — Не представляю, каково ей будет после этого на Дорне!