Павел Вежинов - Белый ящер

– До чего же ты скучный. Несси! – заявила она внезапно. – Просто до смерти скучный!

– Тогда зачем ты пригласила именно меня? – пренебрежительно спросил он.

– Ты действуешь на мое воображение.

– Чем это?

Она засмеялась чуть нервно, легкая дрожь пробежала по ее лицу.

– Очень просто, ты не такой обычный, не такой нормальный, как все. Ты просто нескладный тринадцатилетний мальчишка. Конечно же, это меня возбуждает!

Несси на секунду задумался – не обидеться ли? Нет, какой смысл, на что тут обижаться? К тому же сейчас Фанни подвыпила и, вероятно, была абсолютно искренна. Он не допускал до себя людей, которые лгут и притворяются.

– До чего же ты испорченная, – сказал он наконец.

– Ты прав, – ответила она. – Может, возьмешь плеть, Несси?

– Нет, – сказал Несси. – С какой стати?

– Потому что ты тоже в ней нуждаешься! Оба мы с тобой несчастные, неужели не понимаешь? Ни у тебя, ни у меня нет никаких чувств. Свои я погубила, а у тебя их вообще нет и никогда не будет.

И, словно сама испугавшись своих слов, замолчала и больше не проронила ни звука до самого ресторана. Она заметно помрачнела, даже побледнела слегка под густым слоем тонового крема. Руки ее судорожно сжимали руль, словно пытались задушить кого-то. Этот Брандо, этот опухший от пьянства несчастливец, может, именно из-за него она напилась сегодня? Добавит в ресторане, думал Несси, а потом нас того и гляди подберут с проломленными головами. Но это его не пугало: Несси вообще не знал, что такое страх.

Вскоре они уже были на месте, Фанни оставила машину в редкой тени деревьев. Стояли тут и другие машины – с блестящими, нагретыми солнцем спинами. Было очень тихо и прохладно – здесь, наверху, этот обеденный час скорее напоминал раннее летнее утро. Под деревянным мостиком о громадные гладкие валуны билась вода, невидимкой журчала под ними. Не оборачиваясь, не удостоив взглядом застывшие в вечной живой неподвижности сосны, они молча вошли в ресторан. Внутри тоже было прохладно, но непроветрено, пахло окурками и застывшим жиром, уныло жужжали большие ленивые мухи. Так же лениво слонялись меж столиков плохо умытые, плохо выбритые официанты, говорили они шепотом и удалялись с таким видом, словно больше никогда не вернутся. Фанни нашла уединенный столик, подозвала официанта, затем метрдотеля, заставила сменить скатерть, пепельницу, переставить вазочку с искусственным цветком. Последним явился повар, потный и кислый, мрачно выслушал Фанни, но удалился с явным почтением. Фанни вздохнула и откинулась на спинку стула – похоже, она совсем протрезвела. Обернулась к Несси и сказала улыбаясь:

– Все будет так, как ты хочешь!

– Но я ничего не хочу!

– Ты должен научиться хотеть! – сказала Фанни. – Человек узнается по желаниям, особенно неосознанным.

– Должен тебя разочаровать, Фанни… У меня не бывает неосознанных желаний.

– Надо, чтоб были! – твердо сказала Фанни. – Только они – настоящие. Настоящее вообще только то, что в нас глубоко скрыто. Все, что обращено наружу, к людям, – фальшиво. Или по крайней мере стерлось от долгого употребления.

Несси решил про себя, что в такой пустой разговор лучше не вступать. Вскоре официант принес им салат и две рюмки водки.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не пью!

– Знаю, Несси, – ласково ответила Фанни. – Но сегодня я хочу, чтобы ты выпил.

В ее голосе чувствовалась холодная острота бритвенного лезвия. Взгляд у нее был тоже холодный и не терпящий возражений.

– Не понимаю, Фанни, зачем тебе нужно, чтоб я напился?

– Потому что я так хочу. И потом, я не люблю, когда мне отказывают. Просто не привыкла. Такой уж у меня характер.

– А если я все равно откажусь?

– Тогда я тут же встану из-за стола и уйду. Причем навсегда!

Несси еле заметно усмехнулся.

– Откуда ты знаешь, может, я именно этого и хочу? – спросил он.

– Все равно. Значит, мне пора уйти, – холодно ответила Фанни.

– Не все равно. Это будет для тебя поражением. А поражение снести гораздо труднее, чем вежливый отказ.

– Пошел ты к черту со своей логикой! – взорвалась Фанни. – Или пей, или убирайся!

– Разве ты никогда не знала поражений?

– Знала. И не раз. Будет еще одно. Возьму вот и напьюсь в одиночку. До чертиков.

Несси задумался. Придуривается или нет? Фанни и так пьяна, с нее в самом деле станется выполнить свою угрозу. Напьется, сядет в машину и, может быть, никогда больше не вернется в Софию. Сердце его оставалось холодным. Несси еще никогда никого не жалел – даже собственную мать, когда та покончила с собой. И все же к чему так бессмысленно уничтожать две эти красивые игрушки – женщину и ее новенькую машину? Глупо да и безобразно. Но он-то чем виноват? Во имя чего должен посягать на свой разум, отравляя его этой омерзительной жидкостью?

Несси взял рюмку.

– Ладно, Фанни, не будем ссориться… Пусть на этот раз побежденным буду я. Честолюбием я не страдаю. Будь здорова!..

Лицо Фанни мгновенно прояснилось, клювик-нос даже покраснел от удовольствия.

– Будем! – сказала она. – Если б ты знал, Несси, какой ты сегодня милый!

Несси пригубил рюмку. На мгновение ему показалось, что он глотнул кусок стекла – так обожгло горло. Но пока он встревоженно анализировал, что с ним происходит, по всему его телу разлилось приятное тепло, наполнило его каким-то смутным радостным возбуждением. Нет, начало, пожалуй, не так уж плохо, плохое, верно, будет потом. Он сделал еще один глоток, побольше, затем сказал:

– И все же я не понимаю, Фанни. Зачем ты заставила меня это сделать?

– Для компании, Несси. Кому охота пить в одиночку?

– Нет, причина не в этом.

– Послушай, неужели ты никогда не испытываешь желания стать другим? Каким-то особенным, странным, небывалым? Стать чем-то, чем ты никогда еще не был?

– На научном языке это называется неадекватностью, Фанни. А попросту – сумасшествием.

– Почему сумасшествием? Неужто тебе никогда не хотелось быть Галилеем, Ньютоном, Эйнштейном?

– Я не могу хотеть невозможного.

– Знаю. Но если напьешься, может быть, захочешь.

Он прекрасно знал, что не захочет. И все-таки спросил:

– Хорошо, пусть так. Но при чем тут алкоголь?

– При том, что он выводит на поверхность подсознание и тем дает возможность удовлетворить самые тайные, самые сокровенные желания. Иллюзорно, правда, но это неважно. Главное, человек освобождается.

– Верю, Фанни, – улыбнулся Несся. – Но дело в том, что у меня нет никакого подсознания.

Фанни энергично помотала головой.

– Ошибаешься. Подсознание есть у каждого, Несси. Как железы или почки. Как память. Может быть человек без памяти? По-моему, подсознание – это изгнанная и оскорбленная память. Неудовлетворенная, запрещенная или греховная память, как хочешь. Все то, что человек подавляет в себе. У тебя, разумеется, тоже есть подсознание, только ты еще не знаешь, как к нему подступиться.