Гарм Видар - Ангел в аду

- Если это не больно, - дурашливо хихикаю я.

- Что? - молодой человек смотрит на меня с таким выражением лица, словно я, суть да дело, предложил ему переспать.

- Это я так, пошутил, - уточняю я на всякий случай, чувствуя себя если не полным идиотом, то, по крайней мере, уже на три четверти.

- Это хорошо, что вы шутите, - внезапно объявляет этот образец канцелярского этикета. - Значит у вас устойчивая нервная система. Как раз такие люди нам и нужны. Кстати, вы женаты?

- Бог миловал.

- Родственники?

- Я почти круглый (идиот?!) сирота.

- То есть, как это?

- У меня где-то есть дядюшка, но такое ощущение, что он о своем племяннике располагает еще более скудными сведениями.

- Более скудными, чем что?

- Чем кто! Чем племянник о нем.

Все, теперь этот хлыщ пришел к законному выводу, что перед ним идиот, он же по совместительству чей-то племянник. Дальше все должно пойти, как по маслу.

- Вы работаете в отделе предварительной обработки информации?

- Да.

- А что вас заставило обратиться к нам?

Ну на этот вопрос ответ у меня заготовлен заранее.

- Естественно, деньги. Ведь вы же платите за участие в испытаниях?

- Ах, деньги, - молодой человек позволил себе улыбнуться, но меня его вежливый оскал почему-то не обрадовал.

- Ну, что же, - резюмирует нашу беседу это олицетворение бюрократического благополучия и выписывает мне пропуск аж на минус второй этаж.

Мой Буратино мог бы теперь спокойно отпиливать нос (и себе, и мне), всеравно, похоже, что не пригодится (ни ему, ни мне!).

Минус второй отнюдь не напоминает мрачные застенки. Сквозь белоснежный кафель не сочится кровь и сонмы летучих мышей не гадят на головы добропорядочных граждан, деловито снующим по коридорам.

Почему-то при режиме повышенной секретности обычно, количество допущенных резко превышает число тех, кому "не велено".

Мне нужна комната U216. Перед заветной дверью я на мгновение замираю. У меня возникает ощущение, что я нахожусь на краю крыши и собираюсь сделать следующий шаг.

Еще была возможность его не делать - повернуть обратно, пустить своего Буратино на дрова...

Но, скорее по инерции, чем по каким-либо другим связным побудительным мотивам, я его все-таки делаю.

Все остальное, как и полагается в процессе свободного падения, от меня уже не зависит. Глава 3

Оставшиеся формальности я прошел легко, двигаясь безболезненно, словно, принимая незримое участие в процессе дефикации счастливого индивида, рекламирующего патентованное слабительное.

Короче, когда мне выбрили участок кожи за левым ухом, я уже не мог встать и уйти, хотя мой драгоценный Буратино, почуяв, как пахнет дезинфицированная кожа, уже давно взял руки в ноги или наоборот и смазал лыжи добротным салом, начинающем обильно выступать из мест, где особенно припекло.

Но даже если бы я решил в тот момент дать задний ход, стальные фиксаторы, удерживающие мои конечности в состоянии полного о... стекленения, не оставляли мне ни малейших шансов. Кому я нужен буду, лишенный всех выступающих и потенциально не так уж плохо функционирующих деталей.

Когда микросхемка впилась в бесстыдно оголенный участок кожи, мне почудился непристойный звук, словно дебил, давясь и чавкая, припал к хрупкому хрустальному кубку слюнявыми бесформенными губами.

И темнота.

Последние, что я увидел это сутулый доктор в белом халате склонившийся над...

Мрак. Но мрак не всепоглощающий и стабильный, а зыбкое ничто топкого болота, когда сквозь это засасывающее ничто еще светит призрачный свет надежды... как далекий и одинокий кошачий зрачок в вязком полумраке всепобеждающего безумия.

И вот этот свет все ближе и ближе...

Что там ждет глупого деревянного мальчишку с не в меру гипертрофированным носом и менее осязаемыми аспектами его богатой творческой индивидуальности...

Свет!!!

Дьявол! Кажется моя русалка закончила свои водные процедуры* и настал момент платить за комплекс предоставляемых ею удобств.

А бесплатных удобств, как известно, не бывает. Жаль, что понимать это начинаешь, лишь когда к тебе приходят спрашивать по счетам...

Глава 4

- Черт! Вот уж не думал, что я еще на что-то способен. Мне казалось, что кошмар последних дней должен был лишить меня не только остатков разума, но и всех физических ресурсов. Ан нет! Нет пределов человеческой живучести! По крайней мере русалка по-моему, осталась довольной. Ну, а мы спокойно можем продолжить сеанс душевного стриптиза с целью осознания места в мироздании, где в данный момент приютилась наша скромная персона, продолжим ,так сказать, наше частное практологическое исследование.

Итак, мы остановились на том, что яркий - болезненно яркий свет- резанул мне по глазам...

И лишь потом пришло осознание, что вспышка была как бы внутри в моем собственном мозгу.

Я попытался разлепить судорожно сомкнутые веки...

Первое, что я сумел разглядеть сквозь пелену выступивших слез, был угол лабораторного стола, абсолютно белый с огромной красной кляксой. Клякса мучительно медленно, словно амеба, готовящаяся к делению, расползлась по столешнице и, достигнув края, свесила вниз тонкие щупальца. И лишь тогда я догадался, что это кровь.

Я скосил глаза и увидел у ножки стола тело доктора, который лежал ничком, засунув правую руку в карман халата, а левую неестественно вывернув ладонью вверх.

По этой желтой, судорожно сведенной ладони, я безошибочно определил, что доктор мертв. В поле зрения мне попали еще чьи-то ноги, занимавшие по отношению к ногам доктора явно антагонистическую, то есть, ортогональную позицию.

Возле стола спиной ко мне стоял мужчина в плаще. В правой руке он держал архаичный револьвер. Мужчина беззлобно пнул тело доктора в бок и оно перевернулось на спину, при этом из кармана халата вывалился аккуратный никелированный браунинг.

- Что с этим будем делать? - услышал я голос за своей спиной.

Мужчина в плаще, не оборачиваясь, глухо произнес: - Вкатайте ему W-22, а потом... - Он сделал многозначительную паузу и за моей спиной понимающе хмыкнули.

Мне конечно было не безразлично, что скрывается за этим зловещим "потом", но фиксаторы прочно удерживали мое тело в кресле, да и вряд ли на меня стали переводить наркотики, чтобы "потом" просто прикончить. С доктором они ведь не церемонились.

- И поторопись! - добавил мужчина, все еще не оборачиваясь. - У нас в запасе осталось четыре минуты.

Я почувствовал, как под лопатку мне уперлось дуло пневмоинъектора, а потом туман перед глазами стал сгущаться и приобрел почему-то лиловый оттенок.

Мужчина в плаще стал медленно поворачиваться ко мне лицом и ускользающим сознанием я уловил, что его лицо мне наверняка знакомо...

Но туман поглотил все.