Эдгар Берроуз - Земля, позабытая временем

В последующие три дня мы смогли пройти совсем немного. Сомневаюсь, что мы покрыли хотя бы десять миль, так как нам приходилось проводить долгие часы, прячась от многочисленных хищников, постоянно попадавшихся нам на пути. Хищных млекопитающих стало намного больше, а вот ящеров поубавилось, правда, те, что встречались, обладали колоссальными размерами. Я никогда не забуду одного из них, на которого мы случайно наткнулись в прибрежных камышах. Высота его горба превышала двенадцать футов, а длина от кончика необыкновенно длинного хвоста до не менее длинной шеи, оканчивающейся непропорционально маленькой головкой, составляла от семидесяти пяти до ста футов. Тело его не было защищено роговой броней, но огромные размеры впечатляли. Мой опыт общения с обитателями Каспака подсказал мне, что, завидев нас, чудовище обязательно нападет, поэтому я вскинул ружье и в то же время отступил назад под прикрытие кустов. Видя мои действия, Аджор расхохоталась и, схватив ветку, бросилась бежать к гиганту, что-то выкрикивая. Маленькая головка на длинной шее поворачивалась во все стороны, пытаясь определить виновника всего этого беспокойства. Наконец, его маленькие тупые глазки обнаружили Аджор. С жалобным воплем, напоминающим блеянье овцы, колосс опрометью кинулся к морю и вскоре скрылся в волнах.

Смутно припоминая годы учебы и картинки в книгах по палеонтологии, принадлежащих Боуэну, я сообразил, что мне довелось увидеть ни более ни менее, как диплодока верхнеюрского периода. Но как же далек оказался облик живого гиганта от грубо реставрированного изображения в учебнике Хетчера и Холланда. У меня сложилось впечатление, что диплодок считался сухопутным животным, теперь же ясно, что он существо земноводное. Я еще не раз сталкивался с ними: при первой же опасности все они бросались в воду. Для защиты диплодок пользуется только хвостом, зато один удар его может превратить даже гигантского пещерного медведя в мешок изломанных костей. Это тупое, добродушное и пугливое существо — одно из очень немногих в Каспаке, которому подходит такая характеристика.

Три ночи мы провели на деревьях, не сумев найти более подходящего для ночлега места. Здесь мы были в безопасности от нападения крупных хищников, но змеи и леопарды представляли постоянную угрозу, хотя и не такую серьезную, как другие.

К исходу третьего дня я уже мог довольно свободно объясняться с Аджор, и это ее очень радовало. Она засыпала меня вопросами каждую удобную минуту, что, впрочем, случалось не так уж и часто, поскольку я тоже хотел знать ответы на множество вопросов, особенно касающихся географии и обычаев Каспака.

Беседовать с ней доставляло мне огромное удовольствие. Ее вопросы были так наивны, а мои ответы и рассказы о большом мире за пределами Каспака настолько поражали ее, что она казалась мне большим ребенком. Самое удивительное, что она все безоговорочно принимала на веру, хотя для нее, не покидавшей никогда Каспака и даже не представлявшей себе, что кроме него может существовать и какой-то другой мир, мои рассказы должны были казаться просто неправдоподобными. Ее любознательность свидетельствовала о высоком интеллекте и редкостной проницательности, чего трудно было ожидать от столь юного создания. Моя спутница все сильнее завоевывала мои симпатии, и я не раз благодарил судьбу, позволившую нам встретить друг друга. От Аджор я почерпнул немало сведений о Каспаке, хотя самый волнующий меня вопрос, оказавшийся неразрешимым для Боуэна Тайлера, — полное отсутствие детенышей среди обезьяноподобных и человеческих племен, с которыми мы сталкивались на разных берегах внутреннего моря, — все еще оставался без ответа. Аджор пыталась объяснить мне эту загадку, хотя ей представлялось все совершенно естественным и не требующим никаких комментариев. Она рассказала мне, что у племени Галу бывают дети и что она сама была ребенком, но большинство членов племени «пришло» или «усовершенствовалось», — она употребила выражение «кор сва джо», — «от Начала», и, как всегда при этих словах, сделала широкий жест в южном направлении.

— Долгое время, — рассказывала она, придвинувшись близко ко мне и шепча мне на ухо, при этом настороженно оглядывая окрестности, особенно небо, долгое время моя мать прятала меня, чтобы Вьеру, летающие ночью, не могли забрать меня и унести на остров У-уху.

При этом имени она задрожала и еще сильнее прижалась ко мне. Я пытался узнать подробнее, но ужас ее при одном упоминании Вьеру и их обиталища У-уху был настолько силен, что я прекратил дальнейшие расспросы. Мне удалось, правда, выяснить, что Вьеру уносят только маленьких девочек и очень редко взрослых женщин, пришедших «от Начала». Все это выглядело очень загадочно и необъяснимо, но в конце концов я пришел к выводу, что Вьеру — вымышленные существа, боги или демоны, всеведущие и всесильные. Это позволило мне предположить наличие религии у Галу, и дальнейшие расспросы подтвердили мою гипотезу. Так, Луата, о котором Аджор говорила в очень почтительном тоне, был богом огня и жизни. Его имя составлено из двух слов: «луа» — означает солнце, а «ата» имеет несколько значений — яйца, жизнь, дети и размножение. Аджор пояснила, что они поклоняются Луате в различных формах проявления его сущности, обожествляя тем самым огонь, солнце, яйца и другие материальные объекты, имеющие отношение к огню и размножению.

Я обратил внимание, что Аджор всякий раз, когда я разжигал костер, очерчивала указательным пальцем в воздухе равнобедренный треугольник и делала то же самое каждое утро при восходе солнца. Первое время я не сопоставлял этот маленький обряд с ее религиозными верованиями, но позже, когда мы уже были в состоянии общаться, я понял, что очерчиваемый ею треугольник означает примерно то же самое, что и осенение крестом для приверженца католической веры. Треугольник она изображала всегда короткой стороной вверх. Кстати говоря, узоры, украшающие ее браслеты и обруч на ноге, большей частью состояли из таких вот равнобедренных треугольников.

Мы проходили через территорию племени Банд-лу, или «людей копья». В своей рукописи Боуэн сравнивает это племя с кроманьонцами верхнего палеолита, и я с интересом ждал встречи с ними. Мои ожидания вскоре сбылись — ив гораздо большей степени, чем я мог предполагать. Мы покинули территорию Сто-лу и два дня буквально пробивались сквозь бесчисленные стада диких зверей. На второй день мы решили заночевать раньше, чем обычно. Тому было две причины: мы наткнулись на скалистую гряду, изобилующую пещерами, а главное — устали. Найти подходящую для наших целей пещеру, достаточно высоко расположенную над подножием, было делом нескольких минут. Перед входом имелась ровная площадка, пригодная для костра, а лаз внутрь был настолько узок, что мы с трудом протиснулись сквозь него. Внутри же пещера оказалась вместительной и с высоким потолком. Я зажег факел и огляделся — насколько я мог судить, другого выхода из пещеры не было.