Варя Еналь - Мы остаемся свободными...

- Это Черный нож, разрушенная башня повстанцев, - пояснил прибежавший Вар, - когда-то тут находилось сопротивление и сражалось против Гильдии.

- И что случилось? - коротко поинтересовался Федор.

- Ничего особенного. Все поумирали от вируса. А башню кто-то взорвал. Или пытался взорвать. Теперь так и стоит, а местные люди из Поселений называют ее Черным ножом. Там, за развалинами старого города растет небольшой лес, где и находится второе Поселение и склады Саба. Мы там берем древесину на лодки и причалы. Глину копаем на этой гряде и вымениваем посуду и рыбу на древесину. Так и живем.

дети-роботы

1.

Утро началось с детского крика. С истошного надрывного вопля. С трудом разлепляя глаза и поворачиваясь на бок, Эмма поняла, что уже ненавидит детей. Всех маленьких детей вместе взятых. Орущих, красных, лысых и пачкающих подгузники.

- Ну, что надо? - зло выдала она, добравшись, наконец, до люлек.

Вопили обе девочки. Разевали беззубые рты и выдавали оглушающие звуки. Причем из их сомкнутых глаз не катилось ни слезинки. Это был не плач - это был протестующий вопль. Восстание гномов, требование пищи, чистых подгузников и фиг поймешь чего еще.

- Вы хоть на часы смотрели? - возмутилась Эмма. - Вы знаете, что еще нет и шести утра? Вы ели, перед тем, как уснуть, вас кормили, между прочим. Как можно лопать в полшестого утра? Как можно вообще жрать в такую рань?

Теперь она ругалась не хуже Колючего. А тот даже с места не сдвинулся. Спал себе, скинув подушку на пол и пристроив голову на локоть. Из-под края одеяла торчали его босые пятки, а рядом, на полу, валялся планшет.

Эмма поморщилась, отвернулась от малышек и побрела на кухню - греть крикуньям еду. Нашла в холодильнике заранее приготовленные бутылочки с белой жидкостью. Сунула их в разогревательный отсек детского агрегата, который обычно готовил смесь. Через несколько секунд вытянула и вернулась в гостиную.

- Вот вам, лопайте.

Еве просто подсунула бутылку, Диану взяла на руки. Обе малышки присосались к соскам так, словно всю жизнь не ели. Принялись захлебываться, по подбородку потекли белые капли.

- Жадины, - пробормотала Эмма, устроилась на полу, закрыла глаза и подумала, что отдала бы полжизни за робота.

Да что угодно она отдала бы сейчас за самого захудалого Лона. Лишь бы покормил малышек, переодел и укачал. А она бы смогла поспать еще хотя бы часик. Всего лишь часик сна...

Куда там. После еды индикаторы на подгузниках заискрились ярким желтым, показывая, что надо переодевать. Эмма взяла Диану, подержала на вытянутых руках, вздохнула. Та выдала решительную отрыжку, надула толстые щеки и скривила морду, собираясь зареветь.

- Тихо! - резко приказала Эмма. - Кому говорю! Тихо!

Диана уставилась блестящими пуговками глаз, открыла рот и напустила слюней. Строгий голос Эммы ей, видимо, показался забавным. Слюни вместе с остатками молока потекли по воротнику комбенизончика и попали Эмме на большой палец.

- Началось свинство. Фу, какие же люди бывают мерзкие. Кошмар.

Ева ворочалась в своей люльке, дрыгала ногами и возмущенно кряхтела. Пока только кряхтела, но еще чуть-чуть - и ее сирена заработает опять.

- Коль, подъем, - приказала Эмма и пошлепала в ванную, отмывать Дианку.

Утро удалось, что ни говори. Все-таки младенцев любить невозможно. Да и не за что. Как можно любить постоянно вопящее, красное и лысое нечто, с которого вытекают слюни и смесь? Это нереально. Вот поэтому люди и передали воспитание детей роботам, чтобы не выполнять постоянно одни и те же бессмысленные действия. Снять подгузник, сунуть под душ, отмыть, промокнуть, снова одеть подгузник. Застегнуть кнопочки комбезика. Это уже который раз Эмма переодевает ребенка? Вчера вечером напялили все чистое. Теперь снова переодевание.

Колька так и не проснулся, и Ева орала во всю мощь своих легких. Теперь что, переодевать и ее?

Эмма провозилась почти до восьми часов. Нахальные малышки все никак не желали успокаиваться, и пришлось одну укачивать на руках, приговаривая уже набившую оскомину считалку.

Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...

Колька же выспался на славу. С одной стороны это было жутко несправедливо - все-таки детей брали, чтобы обоим присматривать, но с другой - Эмма понимала, что у нее самой теперь физических возможностей гораздо больше, чем у ее друга. Она и проворней, и быстрей восстанавливается, и лучше приспосабливается к ситуации. Может, Колючему действительно нужно сейчас поспать. Ничего, зато он займется завтраком, как только встанет.

Но полноценного завтрака не вышло. Эмма даже не успела усыпить малышек, как дверь каюты открылась, и заскочивший на пару секунд Кир громко выдал:

- Собираемся в малой библиотеке. Только старшие. Быстро. Ритка собирает. Прямо сейчас. У нее важное решение, и если не придем - она сделает все сама.

От его голоса, прозвеневшего на всю каюту, Колючий проснулся, приподнялся на локте и переспросил:

- Что? Что надо Ритке?

Но Кир уже умчался - видимо, торопился оповестить всех. И Эмме пришлось повторять его послание.

- Прямо сейчас? Пожар у них там, что ли?

Колька поднялся, смотался в ванную, а когда вернулся - лицо мокрое, волосы торчат в разные стороны - то тут же и распорядился:

- Тогда пошли. Нечего время терять.

- А их куда? - Эмма выразительно кивнула на сопящую Диану. - Не оставишь ведь обоих на Соню. Соня присмотрит только за Максом.

- Да пусть тут остаются. Ты же их покормила и переодела. Они сухие и сытые. Поваляются в люльках, никуда не денутся.

- Как вам не стыдно! - в дверях появилась возмущенная Соня. - Они же маленькие, они не поймут, что вы ушли. Будут ждать вас и хотеть, чтобы вы их взяли на руки! Так нельзя с ними обращаться, берите с собой.

Эмма вдруг подумала, что Соня как-то резко выросла. Таких "взрослых" суждений от нее раньше не приходилось слышать. Но времени хвалить сестренку не было. Эмма коротко кивнула (хотя сама была готова послушать Колькиного совета и оставить обоих малышек, закрыв в гостиной. Пусть что хотят, то и делают: спят, кричат, сопят, слюни пускают).

И вот, они с Колькой торопливо шагают по галерее, держа в руках небольшие детские переноски. Девочки, вдруг, резко подобрели, видимо, им понравились перемены, когда вместо привычных погремушек над головой странные лампочки высоченного потолка, а по бокам - каюты дверей. Они обе таращились вперед, делали круглые глаза и вообще выглядели так, будто их все страшно удивляет в этом мире. Будто попали сюда в первый раз...

У лестницы, ведущей на Зеленую магистраль, дрались два мальчика. Дубасили друг друга кулаками, ногами и даже собственными головами. Рычали, пыхтели и обзывались. Злые, красные, они походили на двух зверенышей, сцепившихся насмерть. Вокруг них стояли еще несколько мальчиков - лет по девять-десять, шумели, смеялись и тыкали пальцами.