Ольга Филипповская - Навь и Явь. Тайна за 7 печатями

Тело Давида поднялось, паря в её сгущающемся свете. Когда вращение сферы достигло нужной скорости, над ней раскрылся широкий люк, и его пространство заполнилось ярким звёздным светом. Казалось, у образовавшегося круга не было дна – оно уходило далеко-далеко вверх, теряясь в глубине мерцания вселенной. Это была белая дыра.

– Приведите пациента в сознание, – сказал доктор Галинаскаус: – Энергия должна распределиться сознательно, а это значит, пациент сам должен провести её по своим каналам. Мы только выполним техническую часть.

И при этих словах, доктор Соня провела рукой по монитору, но тут же остановилась, потому что Азазаль решительно встал, одним только своим движением заставляя замереть весь медперсонал в операционной.

– Я сам его разбужу, – безапелляционно заявил Азазаль, и его синий взгляд спокойно ушёл в сознание Давида.

– Борь, подъём! Хватит позорить меня, ты, акула нави!

Врачи почтительно поклонились. Сознание королевской семьи было неприкасаемым, и любое постороннее вмешательство в него каралось очень серьёзно. А тут вместо них, это делал лорд Азазаль, правая рука принца, персона, которой он безоговорочно доверял.

И Давид открыл глаза.

Вокруг всё было в тёплом фиолетовом тумане. Он не мог понять, где находится и зачерпнул ладонью этот загадочный дым, который окутал его ладонь словно шёлк. Давид парил, и было ощущение, что он в центре вселенной, в месте, где только зарождается жизнь. Его рука зажила, и по ней нежным теплом струился фиолетовый туман.

Сверху на него упал густой поток звёздного света, который прошёл через всё его тело, заставляя неметь каждую клетку. Перед глазами Давида внезапно стало светло. Фиолетовый туман исчез, оставив его посреди мягко-белого пространства. Давиду захотелось потереть свою руку – она больно ныла. Но он тут же забыл об этом, потому что всё его внимание сконцентрировалось на другом. Рядом с ним кто-то был. И это-то странно! Ведь, по идее, он всё ещё находился в сфере. Давиду стало не по себе.

С нижней стороны его руки быстро проскользнула серая жилистая нить и тут же исчезла. Но Давид не заметил этого. Он сейчас будто бы находился в другом мире.

Впереди стоял дух, женщина с лёгким, едва заметным очертанием крыльев. Её взгляд жёстко требовал Давида впустить её в его сознание.

Женщина сделала шаг вперёд, и они оба оказались в сплошной темноте, в которой где-то вверху, очень далеко, таяли последние лучи света. Она ему хотела что-то показать, и Давид не на шутку перепугался.

– Именем Белокаменной! Остановись! – попытался защититься от неё Давид, но она всё также молча приближалась к нему, не отрывая от него своего требовательного взгляда.

У Давида мороз по коже пробежал, хотя к холоду ему было не привыкать. Хотелось бежать (что стыдно признать, кстати!), а бежать было не куда. Повсюду сплошная пустота из мрака. И время быстро исчерпывало секунды его мучительных раздумий. Его у него просто не осталось!

Женщина в белоснежном платье, с тонкой золотой росписью, стала вплотную к Давиду и окунулась своим взглядом в его душу. В её глазах горел какой-то нездешний свет. Вроде, они отражали в себе несколько галактических систем, но каких именно он не успел понять. Она резко коснулась его лба своим пальцем, и у него всё закружилось перед глазами. Давид стал падать вниз, или вверх – он так и не понял. И пространство стало тяжелее, как и в материальном внешнем мире.

Сфера продолжала вертеться, наполняя его тело звёздным светом, а между тем серая жилистая нить загорелась алым светом, словно какая-то золотая, не нарийская, энергия пыталась её сжечь изнутри.

Дух проник в его сознание и говорил с ним на своём языке, зачем-то передавая Давиду свои воспоминания.

… Шаг сделан… но где-то вверху растаяли последние лучи света. Она услышала, почувствовала его голос, такой дорогой её сердцу. Ей захотелось удержать его, сорваться и полететь навстречу, но вместо этого она продолжала падать. Мир становился тяжелее, и она ничего не могла с этим поделать.

« Прости меня, родной мой! Я никак не могу дотянуться. Но твой свет, он такой нежный и тёплый… Я не хочу его вновь потерять», – и она обессилено опустила голову.

– Ты что-то потеряла, доченька? – по-отцовски ласково прозвучало вверху. Эрна изумлённо подняла голову, и яркие солнечные лучи нежно коснулись её лица.

К своему удивлению она вновь почувствовала себя маленьким ребёнком. Она попыталась протянуть навстречу руки и только неуклюже завалилась вперёд.

Голос радостно засмеялся:

– Не печалься, солнышко. Сейчас я тебе помогу, – и она почувствовала тёплую ладонь в своей руке. Как она ни старалась вглядеться в его образ, он всё ускользал, теряясь в ярких лучах света. А тем временем она оказалась парящей в светлом солнечном свете где-то посреди неба.

– Не ищи пути твёрдого. Ты пари дорогой своей любви, – ласково прозвучал родной голос и словно тёплым огоньком поселился внутри её духа, прорастая во всём её естестве: – И когда у тебя вырастут крылья, ты не побоишься взлететь над самой собой.

Эрна очаровано посмотрела на этот светлый образ. Ей захотелось побольше укутаться в его тепло, и она нежно обняла его своими детскими ручонками, тая в его свете.

– Взгляни на эту звезду, ангел мой, – сказал всё тот же голос и Эрна, встрепенувшись, посмотрела на небо.

Небо теперь было над ней, и оно было солнечно яркого цвета. По небу разнообразными фигурами проплывали пушистые маленькие облака жемчужного цвета. Вот по небу проплыл большой корабль. Теперь же облака легко разлетелись по сторонам и закружили в небе большим цветочным венком. Глаза Эрны восхищённо ловили каждое их движение, и тёплый жёлтый свет сиял напротив её груди. Но самое интересное, на этом светлом, казалось, дневном небе ярко сияли звёзды. Они были настолько отчётливо видны, что, казалось, можно протянуть свою руку и дотронуться к ним. Но Эрну это не удивляло. Она была дома.

Эрна обернулась к отцу и её маленькие белые крылья воодушевлённо взмахнули:

– Какую звезду, отец? Их здесь много, – произнесла она, и её глубокий взгляд внимательно остановился на его лице.

Теперь она его увидела ясно, и её глаза радостно расширились. Это был её отец. Он показался ей очень высоким, впрочем, таким здесь было всё: и дома, и горы, и серебристые деревья. Одет он был в просторное подпоясонное платье сероватого цвета с большими пурпурными узорами по краям. В лице его было что-то человеческое, но глаза у него были точно кошачьи, вытянутые и бирюзового цвета. Эрна мирно сидела у него на руках.

– На нашу самую главную, – с доброй гордостью в голосе произнёс он.

– На ту, которая тихо сияет бирюзовым светом, – продолжил он и поднял вверх правую руку, придерживая левой свою маленькую светлокожую, крылатую Эрну.