Джек Вэнс - Галактический следопыт

«У вас нет никаких предположений?»

«Нет. Гидион Дерби? Вряд ли. Юбайхи? Им никогда бы не пришла в голову такая затея. Кроме того, они ничего не смыслят в конструкции аэромобилей».

«Как насчет висфера Бырриса?»

Джаника растерянно раскрыла рот: «Почему бы он хотел, чтобы мы погибли? Из-за меня?»

«Возможно».

«В это трудно поверить. Не забывайте, что аэромобиль принадлежит туристическому агентству, то есть висферу Быррису, а он ненавидит расставаться с каждым СЕРСом».

«В свое время все выяснится. А пока что, если вы заметите что-нибудь съедобное, будьте добры сообщить об этом».

«Я плохо разбираюсь в таких вещах. Говорят, здесь почти все ядовито».

«Мы можем идти натощак пару дней — даже три или четыре дня, если потребуется».

Джаника ничего не ответила. Они продолжали идти молча. Хетцель решил, что о любых остаточных подозрениях по поводу странных совпадений в истории его спутницы можно было забыть — она вряд ли стала бы подвергать себя такой серьезной опасности. С другой стороны, даже если она была сообщницей Бырриса, тот вполне мог избавиться и от Хетцеля, и от нее в придачу.

Солнце поднималось к зениту; мало-помалу, незаметными приращениями, горные пики и хребты Шимкиша закрывали все большую часть небосклона. Тем временем местность становилась все более труднопроходимой: выщербленная галька, темный песок и поля черного лишайника сменились пологими склонами, поросшими колючим кустарником и черной восковой травой; начинали попадаться скальные обнажения предгорий.

Поднимаясь три часа, они достигли перевала — там они присели отдохнуть, глядя туда, откуда пришли. Джаника прислонилась к Хетцелю; тот обнял ее за плечи: «Вы устали?»

«Я решила об этом не думать».

«Очень разумно с вашей стороны. Мы уже проделали далекий путь». Хетцель взял бинокль и стал разглядывать простиравшуюся на север степь: «Отсюда уже не видно нашу машину».

Джаника указала куда-то вдаль: «Посмотрите туда. Там что-то движется — не могу разобрать, что именно».

«Гомазы. Маршируют колонной, за ними четыре фургона. Они приближаются, но идут скорее на запад».

«Это, наверное, кзыки. Патрулируют — или, может быть, решили напасть на юбайхов или на какой-нибудь клан, обосновавшийся к западу от юбайхов. Даже не помню, как все эти кланы называются. Сколько гомазов в этой колонне?»

«Целая толпа — отсюда не сосчитаешь. Несколько сот, надо полагать. Лучше держаться от них подальше».

Некоторое время идти было легко — перевалив через хребет, они пересекли узкое плоскогорье. Впереди вздымался основной массив Шимкиша, и посреди него — раздвоенный пик-ориентир.

Они напились воды из родника и побрели дальше, теперь уже гораздо чаще останавливаясь передохнуть.

«Спускаться будет легче, — заверил спутницу Хетцель, — и мы будем продвигаться гораздо быстрее».

«Если сможем забраться на хребет. Я начинаю беспокоиться по поводу каждых следующих десяти шагов».

«Нужно идти, а то затекут мышцы. Так же, как вы, я не привык лазить по горам».

Солнце плыло по небу. За два часа до заката Хетцель и Джаника с трудом выбрались из сплошь заросшей какой-то лозой ложбины на горный луг, орошаемый небольшим ручьем. Пыхтя и потея, исцарапанные, искусанные жалящими насекомыми и кровососами, они с облегчением опустились на большой плоский камень. Луг был выстлан сплошным ковром маленьких растений с листьями в форме сердечек. В сотне метров к востоку начинался смешанный лес; Хетцель не мог распознать большинство деревьев, но тут попадались красные деревья с темно-багровыми стволами и комковатой черной листвой, пурпурные древовидные папоротники и густые заросли гигантских тростников-галанталов. Метрах в семистах к западу темнела еще более плотная чаща красных деревьев. В воздухе ощущался резковатый запах — ветерок доносил отдающую мускусом настойчивую вонь, напоминавшую Хетцелю об органическом разложении, хотя поблизости не было заметно никакой дохлятины.

Поднимаясь по горному склону, они время от времени замечали диких животных: прыгучих черных зверьков, похожих на маленьких куниц, словно состоявших только из глаз, меха и клыков, длинное приземистое существо, которое Хетцель мысленно прозвал «безголовым броненосцем», белесых грызунов, передвигавшихся скачками наподобие кузнечиков — их маленькие головы неприятно напоминали гребенчатые белые черепа гомазов. Апатичная семиметровая рептилия наблюдала за ними, пока они проходили мимо, наклонив голову набок с насмешливо-ироническим выражением, создававшим впечатление какой-то мыслительной деятельности. В заросшей ложбине они спугнули стайку летучих змеек — эти хрупкие бледные создания скользили по воздуху на продолговатых боковых выростах-оборках. Икссены и детеныши гомазов не встречались, и неудобство путникам причиняли только шиповатые растения и кусачие насекомые. Через некоторое время Хетцель обнаружил, однако, что в воздухе над ними парила дюжина беспокойных теней с квадратными крыльями и головами, почти вертикально свисавшими на длинных мускулистых шеях — горгульи. Ныряя с края высокого утеса, они летали кругами метрах в тридцати над восточным лесом. «В высшей степени неприятные твари!» — подумал Хетцель. Он не преминул заметить, что кружение горгулий постепенно приближалось к лугу, поросшему листочками-сердечками.

Вскоре Хетцеля насторожил странный свиристящий звук, то понижавшийся, то повышавшийся, то щекотавший уши, то становившийся едва различимым — изменения этого звука в какой-то мере повторялись, как сложные вариации на заданную тему, не поддававшуюся определению. Тем не менее, Хетцель сразу понял, о какой опасности предупреждал этот переливчатый свист.

«Гомазы! — прошептала Джаника. — Они идут сюда!»

Хетцель вскочил и стал оглядываться по сторонам в поисках укрытия. Можно было спрятаться в ложбине, откуда они только что поднялись, но более привлекательным выглядел зубчатый выступ скалы, находившийся всего лишь в нескольких шагах с северной стороны луга — маленький утес осыпающегося базальта, увенчанный роскошной шапкой молодой поросли чугунных деревьев. Взяв Джанику за руку, Хетцель взобрался вместе с ней на этот утес, после чего они сразу бросились плашмя на камни, спрятавшись под мясистыми черными листьями.

В то же мгновение гомазы выступили из восточного леса — колонна по четыре бойца в ряд, марширующая колченогим гусиным шагом. Гомазы остановились на крутом восточном берегу ручья; улюлюкающий щебет их песни затих, но словно продолжался за пределами слухового восприятия. Гомазы разошлись, как по команде, спустились к ручью и встали по колено в журчащей холодной воде.