Джек Вэнс - Галактический следопыт

«Прекрасно помню».

«Вам известно, что он стал хирургом?»

«Я его не видел и ничего о нем не слышал с тех пор, как он покинул лицей».

«Значит, вы не знаете, где он находится теперь?»

«Нет».

Клент горестно вздохнул — скорее всего не в ответ на замечание Хетцеля, а потому, что подтвердились какие-то его собственные мрачные подозрения: «Если вы приедете на виллу Дандиль, я все подробно объясню, и вы поймете, почему мне пришлось вас побеспокоить».

«Хорошо, — сказал Хетцель, — сейчас же приеду. Должен предупредить, что размеры моего гонорара определяются субъективно, и что потребуется аванс, достаточный для покрытия разумных расходов».

Клента этот вопрос мало интересовал: «По этому поводу у нас не будет разногласий».

Как только экран погас, Хетцель позвонил в детективноисполнительную службу «Экстран», с которой у него давно сложились взаимовыгодные отношения, и ему предоставили сведения из архива «Экстрана». О Конвите Кленте работник службы отозвался как о не особенно примечательном, добропорядочном и состоятельном молодом человеке, яхтсмене-энтузиасте и дилетанте; он коллекционировал звездные камни [4] Кристаллы, которые время от времени находят в шлаке погасших звезд. , а в последнее время увлекался сложной твайрской кухней, которая приобрела заметную популярность среди чутко следящей за модами молодежи Кассандера. Совсем недавно он женился на красавице Пердре Ольруфф — из семьи, состоятельностью не уступавшей его собственной. В его личной жизни не было никаких скандалов, скрываемых родственниками правонарушений или даже проявлений безответственности; возникало впечатление, что Клент наслаждался безупречным и безопасным существованием благополучного бездельника, которому ничто не угрожало. На фотографиях красовался явно очень здоровый кудрявый блондин с привычной добродушной усмешкой на лице — Конвит Клент на фотографиях был тем же Конвитом Клентом, с которым только что говорил Хетцель, но в то же время отличался от него чем-то не поддающимся определению. Пердра Ольруфф, без всякого сомнения, была сногсшибательной красавицей: грациозная, темноволосая, она смотрела на все вокруг вопросительно-наивным взором, словно стремилась обнаружить некие глубинные тайны, ускользающие от всеобщего внимания. Пожалуй, ее отношение к жизни было несколько серьезнее мироощущения ее супруга.

Затем Хетцель попросил сообщить ему все, что было известно о Форенсе Дакре, но получил только скудные и отрывочные сведения. Доктор Дакр прибыл в Кассандер всего лишь два года тому назад, но сразу же приобрел репутацию блестящего и в высшей степени изобретательного хирурга. Хетцель мрачно усмехнулся. Форенс Дакр производил на других именно то впечатление, которое хотел произвести. И, учитывая все обстоятельства, почему нет? Навыки Дакра, его самообладание и внушительный интеллект вполне позволяли ему сделать такую головокружительную карьеру.

В архиве детективной службы не содержались какие-либо подозрительные или зловещие данные, относившиеся к Форенсу Дакру. За два года, проведенные им в Кассандере, он стал чем-то вроде любимца местной элиты, и его услуги пользовались постоянным спросом. Он вращался примерно в тех же кругах, что и Клент; они неизбежно должны были познакомиться.

Хетцель поднялся из-за стола и переоделся в повседневный свободный темно-синий костюм с серыми оторочками. Спустившись в фойе отеля, он прикоснулся к кнопке у площадки с надписью «Отъезд». Створки капсулы разошлись в стороны, Хетцель зашел в нее, и створки плотно закрылись. Хетцель произнес в микрофон: «Вилла Дандиль, дорога на Танджент, Юнис». Капсула опустилась, сориентировалась и начала ускоряться. На настенных экранах мелькали более или менее правдоподобные изображения проносившихся мимо ландшафтов: сооружения центрального Кассандера из черненой стали и стекла, рощи Паркового пояса, разрозненные небольшие пригородные кварталы, утопающие под сенью дымчатых деревьев, плотные широкие кроны сребролистов, цветущие квейны, ярко-голубые мимозы и кардамоны, сплошь покрывавшие Магнитные холмы, и, наконец, долина Юниса, где стали попадаться великолепные виллы.

По пути Хетцель вспоминал давно минувшие дни — имя «Форенс Дакр» пробудило в нем множество воспоминаний. С тех пор прошло столько лет, что он не хотел их считать. В юности Хетцель переселился с Земли, вместе с родителями, сначала на Шестую планету Альфераца, где его отец, инженер-строитель, проектировал Великий Триокеанский канал, а затем на Нероли, где его мать погибла во время бури в Лающей пустыне. Последовала еще дюжина переездов с непродолжительными остановками в местах, которые он уже почти не помнил. На Фессе его отец занял должность менеджера системы обслуживания Трепетной горы, и здесь, в Академии Трепетных Вод, юный Майро Хетцель получил так называемое «образование».

Майро Хетцель был необычным школьником: сильным, подвижным, умным. Не отличаясь ни особой замкнутостью, ни робостью, он, тем не менее, от природы не был общителен и с трудом завязывал дружеские отношения. У отца он научился умению полагаться на себя и (как он надеялся) практическому здравому смыслу; от матери — чистокровной шотландки с острова Скай — Майро унаследовал влечение к явлениям трудноуловимым и таинственным. Вместо того, чтобы противоречить одно другому, эти два влияния действовали параллельно и даже (как считал Майро) синергически гармонировали.

Майро без особого труда преодолевал сложную учебную программу Академии Трепетных Вод и проводил время достаточно приятно. За год до выпуска в школе появился новый ученик: Форенс Дакр, лишь недавно прибывший с планеты Камбиаск, где, по словам Дакра, его отец, лорд Айслин Дакр, владел большим островом и повелевал сотнями людей. Форенс Дакр был очевидно достопримечательным молодым человеком: прекрасный, как Князь Тьмы, с блестящими шелковистыми черными волосами, с глазами, горевшими, как подсвеченные топазы, он был высок, силен, ловок и напряженно сосредоточен. Первенство в спортивных состязаниях давалось ему естественно, почти автоматически. В Академии Трепетных Вод, где практически каждый ученик демонстрировал выдающиеся достижения в той или иной области, такие способности не привлекали особого внимания, в связи с чем Форенс Дакр тренировался еще прилежнее, еще настойчивее, прилагая усилия, которые, по мнению многих его сверстников, не оправдывались обстоятельствами.

С академическими дисциплинами Форенс справлялся с презрительной легкостью, как если бы учебный материал был детской игрой — но опять же, его безукоризненная успеваемость не вызывала восхищения. Его единственным приятелем был, по сути дела, Майро Хетцель, отличавшийся достаточной терпимостью для того, чтобы забавляться выходками Дакра. Время от времени Майро советовал Форенсу скромность, любезность и простоту, но Дакр надменно отвергал подобные рекомендации: «Вот еще! Чепуха на постном масле! Люди уважают тебя настолько, насколько ты ценишь самого себя. Трусливую собаку пинают, и за дело!»