Адам Вишневский-Снерг - От разбойника

Только тогда ноги подо мной подломились. Я затрясся от ужаса, но не при виде крови, от которой несло растворителем: меня перепугала мысль, что я тоже один из них - пластмассовый манекен. Все потому, что я не чувствовал ни малейшей боли.

Искусственный нападающий, уверенный в своем перевесе, поддерживал меня за плечи, как будто его противник уже неспособен сражаться, ибо вот-вот прийдет его смертный час. И тут я увидал возле его туфли окровавленный нож. Я потянулся за ним лишь для того, чтобы присмотреться поближе, в чем же состоит его тайна, так как на перепачканной красной краской груди я не обнаружил ни малейшей ранки.

Я совершенно не планировал применять какой-нибудь прием самообороны. Но, наклоняясь за ножом, я присел так резко, что лишенный опоры манекен свалился мне на спину, а когда я - через мгновение, уже с ножом в руке выпрямился так же неожиданно и с подозрительной легкостью, толстяк перекувыркнулся в воздухе и рухнул на поручни лестницы.

Он был гораздо легче, чем можно было судить по габаритам его тела. И только лишь поэтому я подбросил его на такую высоту. Падая на хрупкую имитацию поручней, манекен разломал их на кусочки. Одна железка пробила насквозь его надутый воздухом живот, и тот лопнул; сам же он повис на другом пруте, пробившем его резиновое горло. Эхо падения заполнило всю лестничную клетку. Его сопровождало шипение выходящего воздуха. Манекен уменьшался на глазах. Очень скоро эрзац-толстяк стал выглядеть будто болезненно исхудавший дистрофик.

За собой я слышал чьи-то голоса. Из-за приоткрытых дверей робко выглядывали головы искусственных чиновников. Все смотрели на меня. Они видели всю сцену драки, посему я ожидал, что в случае необходимости, могли бы дать показания в мою пользу. Возможно среди них находился и кто-нибудь настоящий, перед которым следовало бы оправдаться.

- Вы же видели, кто ударил первым?! - крикнул я в глубину коридора, излишне громко, как бы призывая в свидетели все здание.

Ножом я указывал на свою ярко-красную грудь. Когда же я сделал несколько шагов вперед, все двери как по приказу захлопнулись. Увидав окровавленную фигуру с оружием в руке, манекены тут же разыграли сцену страха.

Я осмотрел нож. Под нажимом пальца, преодолевшим сопротивление слабенькой пружины, лезвие без помех вдвинулось в рукоять. Из самого кончика, тупого, законченного круглым отверстием - будто из медицинского шприца - хлынул остаток краски. После того, как я ослабил нажим, лезвие вернулось на место. Издали нож выглядел грозным оружием. Спрятанный в рукоятке, заполненной краской, шток вытолкнул ее через дырочку в момент удара.

Я побежал по лестнице за Линдой, чтобы показать ей этот театральный реквизит. Последнее открытие бросало новый свет на события всего сегодняшнего дня. Теперь-то я мог объяснить многое, но никак не мог понять поведения Линды, которая, изменяя мне с копией своего начальника, за что я должен был иметь к ней претензии и обижаться, решительно обвиняла меня в человекоубийстве.

На шестьдесят третьем этаже я не обнаружил никого живого: ни Линды, ни даже какой-либо движущейся или разговаривающей подделки. В замусоренных клетушках, бетонные потолки и нештукатуренные переборки которых были покрыты следами многолетних подтеков (это был последний этаж небоскреба), среди случайных макетов мебели сидели или стояли серые от старости гипсовые отливки мужских и женских фигур. Этим отливкам кто-то придал вид поглощенных работой людей. Случайно я зацепил один из этих макетов. Тот упал и разбился на кусочки на твердом полу.

Линда могла подняться еще выше. По металлической лестничке я вскарабкался на окруженную баллюстрадой плоскую крышу Темаля. Уже снаружи я услыхал рев сирены. Я перегнулся через ограду и выглянул вниз. Далеко внизу, у самого входа в здание, с визгом тормозов остановились две автомашины: белая и черная. Сирена умолкла, но мигалки крышах автомобилей продолжали работать. Из обеих машин на тротуар выскочили маленькие, быстро движущиеся фигурки. С такого расстояния трудно было узнать, кто это такие. Одеты они были вчерное и белое.

Только о карете скорой помощи и машине с карабинерами я подумал как раз в тот момент, когда увидал панораму всего города. После этого я сразу же позабыл о том, что происходит у входа в здание.

IV

С крыши Темаля я увидал весь Кройвен.

В свете солнца безоблачного дня и в чистейшем, до самого горизонта, воздухе, я увидал полную панораму города, выстроенного почти из одних декораций и раскинувшегося по обеим сторонам озера Вота Нуфо, воду которого в большей его части имитировало стекло. Хотя с самого утра у меня было много времени, чтобы приготовиться к любому потрясению, картина все-таки была для меня неожиданной.

Практически все вокруг, от Альва Паз, живописно раскинувшегося за пальмовой рощей на восточном берегу Вота Нуфо, через макеты трех мостов, низко подвешенных над стеклянным озером, вплоть до западной границы города, опоясанной с той стороны копиями небоскребов Уджиофорте, выстроенными на горе; и в другом направлении: от Ривасоля на юге, заселенного в основном цветными, вдоль линии метро (соединяющей этот район с Куэнос) на отрезке до Пятидесятой Улицы; и от Таведы, где находился мой дом, до северной границы города - вплоть до Куэнос - получалось, что все (за исключением настоящего фрагмента центра, окружающего Темаль; какой-то части Пиал Эдин, где я работал. а также Лесайолы - небольшого района, занимающего долину на восточном берегу озера) - все, во всем Кройвене, было ненастоящим.

Я смотрел в юго-восточном направлении, на другой берег озера, где под неподдельной синевой неба располагался искусственный Альва Паз. Обширный район заполняли макеты домов (скопированных очень верно), стоящие фасадами к центру Кройвена. За ними вдали, вплоть до самого горизонта зеленел густой пальмовый лес. Был ли он настоящим? Большое расстояние не позволяло разрешить этого сомнения. Одни лишь постройки и различные конструкции, такие как мосты, производственные здания, столбы и подъемные краны довольно легко выдавали свое искусственное происхождение.

Я прошел на другой край террасы и поглядел на северо-восток. Стеклянное зеркало вод Вота Нуфо - насколько можно было его видеть с высоты крыши Темаля - имело форму громадного кита, хвост которого был у Ривазоля, а голова - между Таведой и Лесайолой. Эта последняя, окраинная и малопривлекательная местность, сейчас обращала на себя внимание тем, что оставалась настоящей: ночь она пережила в неизменном виде рядом с громадным городом, преображенным практически полностью. Ее нынешний вид вызывал новые вопросы: дело в том, что Лесайолу я посещал всего лишь раз и не заметил там тогда ничего выдающегося. Загадка Лесайолы, спасшейся рядом с громадным складом реквизита, заставляла задуматься, тем более, что вода озера тоже оставалась настоящей только лишь возле этого небольшого селения. Вторая (значительно меньшая) область настоящей воды растягивалась между мостами у выездов Двадцатой и Тридцатой Улиц, то есть, уже в самом центре Кройвена. Об этом можно было судить по разному цвету поверхности вод озера.