Иштван Немере - Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».]

— И думать об этом не смей!

— Конечно, конечно. Но меня не оставляет чувство, что спектакль с Рамиресом он затеял только затем, чтобы навести нас на ложный след. Килиос неизменно опережает нас на один шаг и в конце концов ускользнет из западни.

«У меня такое чувство» — в устах Баракса эти слова прозвучали по меньшей мере непривычно. Но дело не в этом.

— Пока Рамирес был при нем, он получал текущую информацию обо всех важных происшествиях. В том числе и о том, что касается его самого. Сейчас же, напротив, за ним охотятся, а информатор исчез. Возможно, он даже не в курсе происходящего в городе. Это может его дезориентировать и толкнуть на неверный шаг.

— Этим можно воспользоваться!

— Посмотрим!

Баракс замолчал, потом спросил:

— Рой, что будет с Рамиресом?

— Умрет. Завтра, — отозвался я. — Именно так записано в хрониках, и что бы там ни было, изменить этого мы не в силах.

— Каким образом? — не унимался он.

— Точно не знаю. Источники говорят только, что его нашли застреленным где-то на улице. Где именно — никто не знает. Главное, что труп найдут и опознают. Это уже не наше дело.

В условленное время я позвонил Негадесу. Он не ответил. Трубку взял секретарь, который сообщил, что его превосходительство выехал за город на войсковой смотр и до сих пор не вернулся. Он вежливо попросил позвонить еще раз, попозже.

Связаться с Негадесом удалось только поздно вечером. Он усталым голосом сообщил, что не оставил без внимания то, что я ему сообщил, но результатов пока нет. Полковник дал мне понять, что при создавшейся ситуации у него есть дела и поважнее. Тогда я позвал к телефону Баракса, и он воспроизвел перед трубкой несколько фраз, записанных на звуковой кристалл. Потом я снова взял трубку.

— Слышали, уважаемый коллега? Это ваш голос. В соборе Нуэстра Сеньора я записал все, что вы говорили. И вашу информацию о маршруте следования президента Рамиреса, и где именно удобнее совершить на него покушение. Как вы думаете, много дал бы за эту информацию генерал Кастельяно, или руководство Фронта, или зарубежные средства информации?

— Паршивец! — зашипел в бессилии полковник, словно змея под каблуком человека. — Вы что, шантажируете меня?

— Успокойтесь, коллега. Если эта запись достанется вашим политическим противникам, они без колебаний ее обнародуют. Информация послужит доказательством, что вы продали президента иностранным агентам…

Внезапно я сообразил — в руках у меня есть еще кое-какие козыри. Рамиреса ведь тоже можно использовать. Только одному мне известно, что завтра он умрет…

— Ну, и не забывайте, что у меня в руках двойник Рамиреса. Он цел и хорошо себя чувствует, и я в любую минуту могу выпустить его на свободу или послать генералу Кастельяно. Этот человек — вылитый кондитер, и только мы двое, вы и я, знаем, что это не одно и то же лицо. Поэтому категорически вам советую, полковник, не предпринимать против меня ничего.

Негадес промолчал. Трубка буквально излучала ненависть. Я хмыкнул и продолжал:

— Вам только и нужно — добыть информацию, а остальное мое дело. Я найду и вывезу настоящего Рамиреса, после чего исчезну из страны, и вы больше обо мне никогда не услышите.

Через несколько мгновений Негадес ответил:

— Сейчас комендантский час, значит, вы, Медина, все равно никуда не сунетесь. Завтра же в пять часов утра позвоните мне, к этому времени нужная вам информация, думаю, будет у меня в руках. Это вас удовлетворяет?

Я положил трубку.

Прибыл я из будущего, а своего собственного будущего не знал, да и знать не мог. Не ведал, что со мной будет в ближайшие часы. Не догадывался, что замыслил против меня новый диктатор Боливарии полковник Негадес. Случись наихудшее и закончи я здесь свое биологическое существование, хроноклазма никакого не будет. Я никто! Для моих современников — всего лишь инспектор третьего класса Медина, исполняющий обязанности ищейки. Погибни я во время операции, взамен пришлют кого-то другого.

А для живущих здесь я не значу даже и этого. Всего-навсего какой-то бродяга-иностранец, без роду и племени. В крайнем случае, швырнут в безымянную могилу, и — конец. Никто не заплачет.

Никто?

Ну, разве что Флора…

Баракс разбудил меня без четверти пять. Лоренцо и Рамирес спали. Морщины на лице незадачливого диктатора разгладились. Он спал безмятежным сном.

— С востока доносится стрельба, — доложил Баракс. Но я, как ни вслушивался, ничего не услышал.

— До источников звуков около 35 километров, — пояснил мой помощник. Он считал совершенно естественным, что воспринимает звуки, которые, как бы я ни старался, мне никогда не услышать. Чувствительность его датчиков значительно превышает возможности человеческих органов чувств.

— Танки идут. По асфальтированному шоссе. Да, еще пять или шесть вертолетов, — добавил Баракс. На таком расстоянии ни танки, ни вертолеты нам ничем пока не угрожали, поэтому он заговорил о другом:

— Что будем делать?

— Если Негадес нападет на след, пойду в условленное место.

— В одиночку?

— А Рамиреса кто будет стеречь? Пока кондитер в наших руках, полковник будет плясать под нашу дудку.

— Не очень-то на это надейся.

Ровно в пять я набрал номер. Солнечные лучи рассыпали золото. Легкий ветерок шевелил цветы и ветки живой изгороди, обрамляющей подстриженный газон. Я надеялся, что с Флорой не случилось ничего плохого.

— Медина слушает.

— Доброе утро, сеньор, — подобострастно отозвался секретарь. Сеньор президент просил вам передать…

— Слушаю!

— Вчера патруль дважды отправлялся на прочесывание верхнего этажа летней резиденции. В обоих случаях солдаты возвращались, не выполнив задания. Один из патрульных признался, что не успел он ступить на площадку верхнего этажа, как его затошнило. Сержант, старший в патруле, тут же велел вернуться, чего впоследствии никак не мог объяснить. По приказу президента дворцовая стража прекратила все операции и была удвоена. Его превосходительство сказал, что вы можете войти во дворец. Он уже распорядился, чтобы вас пропустили. Он только просил, чтобы, во избежание лишней огласки, вы шли поодиночке.

— Ясно. Все в порядке. Буду через час.

Мы с Бараксом ехали по городу. Навстречу то и дело попадались солдаты. На перекрестках пустынных улиц торчали танки и броневики. Никто меня не остановил. Хотя уже совсем рассвело, прохожих почти не было. Боливар, казалось, вымер.

Белоснежный летний дворец с множеством башенок и шпилей, со стрельчатыми окнами совсем не походил на крепость. Просто светилось веселое пятно среди зеленого парка, полного цветов. Железная кованая ограда вела вдоль плавно изгибающейся дороги. На тротуаре стояли солдаты. Я на всякий случай остановил машину в отдалении и уверенно зашагал ко входу.