Ольга Ларионова - Короткий деловой визит

— Куда он уставился? — недоуменно протянул Первеев. — Перед ним архитектурное детище неевоной цивилизации, а он нос воротит!

— Балда, — дружелюбно заметил Габор, — он же на Землю смотрит.

— Я, когда в первый раз тут высадился, тоже вот так смотрел… — Фаттах вздохнул. — Привыкли мы, братцы, очерствели, а ведь красота-то какая!

Они замолкли. Неведомый пришелец сидел и смотрел. Время тянулось. У Габора затекли ноги, он поднялся во весь рост, за ним и остальные. Задумчивый гость переменил позу, словно и у него появилось желание устроиться поуютнее, и продолжал глядеть. Перед ним, чуть прикрытые облачной растушевкой, проплывали прелестные в своей законченности контуры Африки. Гость нагнулся, словно что- то нашаривал у своих ног.

— Он рисует! — завопил Ги. — Репей мне под скафандр, братцы, если он не рисует!

— Интересно, чем он это делает? — Первеев поднял руку, словно намереваясь почесать гермошлем.

— Не чем, а что…

Короче говоря, кто из них сделал первый шаг — неизвестно.

Дашков отсмотрел фрагмент, чарщангинский андроид вежливо осведомился, не переключить ли линию на непосредственную трансляцию с Луны, благо приемник на правительственном мобиле это позволял.

«Чуть погодя, — сказал Дашков. — Все члены Совета в воздухе?» — «Ласкарис уже приземлился».

— Полагаю, что пора провести селекторное совещание. Задача номер один этим рейсом захватить с собой максимум специалистов. Слава, голубчик, по параллельному каналу свяжитесь с Луной-1, пусть немедленно начинают эвакуацию астрономов из этого… «Шапито». Оставить только персонал, имеющий непосредственное отношение к проблеме контакта.

— Гм… — позволил себе Левров.

— В чем дело?

— По какому принципу должен определяться круг этих специалистов?

— По принципу пригодности. Передайте — на усмотрение Миграняна. Лингвисты, вирусологи, кибермеханики и робопсихологи…

У него перед глазами невольно возник последний кадр только что просмотренного сообщения с Луны — массивная фигура, скромно притулившаяся на камешке и задумчиво глядящая на Землю.

«Начнем совещание, товарищи», — проговорил он, досадливо замечая, как садится голос, всегда так, когда раньше времени разбудят…

А они продолжали идти навстречу друг другу, и между ними оставалось не более сорока метров. Шли молча, напряженно вслушиваясь в дыхание друг друга; с каждым шагом все яснее обозначалась неслыханность происходившего — и невозможность вернуться к исходной ситуации. Нужно было срочно придумывать, что же, в конце концов, делать, когда они столкнутся нос к носу, но никому из них не пришло в голову попросту посоветоваться с космодромным начальством, которое их пока, по-видимому, не замечало: все телеобъективы, ближние и дальние, передавали крупным планом героя дня и ничего другого.

— Ребята, — не выдержал простодушный Первеев, — неудобно как-то вчетвером на одного…

— Верно. Я впереди, вы страхуете в шести метрах. — В такие минуты Джанг Фаттах, как никто из них, умел принимать молниеносные и безошибочные решения.

Кроме того, он был старшим как по возрасту, так и по должности. Первеев и Габорги — близнецов, когда они действовали в паре, иначе никто не называл — придержали шаг. И только теперь сухощавая фигурка Фаттаха, стройная даже в скафандре, появилась в поле зрения Миграняна.

«Что там за четверка?! — загремел в шлемофонах его голос. — Я же сказал стоять!!! Мушкетеры нашлись! Кто?»

Он прекрасно видел кто. Цвет скафандров — космодромные ремонтники, по номерам он знал каждого. Впрочем, и без номеров. Вот только Ги и Габора он путал — даже в душевой, не то что в скафандрах. Кричал он от отчаяния, потому что тоже не знал, что делать дальше.

«Назад!..»

— Нельзя, Карен Месропович, — негромко проговорил Фаттах, замедляя шаги, но не останавливаясь. — Теперь уже нельзя.

Тусклая оловянная громадина катила прямо на него, выписывая едва уловимую синусоиду, как конькобежец. Две тумбы, чтобы не сказать — ноги, не шагали, а едва заметно пружинили, плавно выгибаясь то вправо, то влево. Фаттах подумал-подумал да и передразнил — тоже повел коленками туда и сюда. Гость увидел — хотя чем бы ему видеть? — притормозил и верхнюю призму, голову то бишь, наклонил к правому плечу. Они приближались друг к другу теперь совсем медленно и наконец выжидающе замерли. Между ними оставался один шаг, не больше. Выдержка у Фаттаха была железная, у пришельца, по-видимому, нет. Он первый поднял руку и неожиданно гибким движением коснулся нижней части гермошлема, словно взял Джанга за подбородок. В этот миг Фаттах успел отметить, что дыхание в шлемофоне исчезло — стояла абсолютная, космическая тишина.

Фаттах заставил себя улыбнуться, но улыбка никак не хотела держаться на узком сухом лице, окаменевшем от напряжения. Прозрачный шлем с обязательным номером на макушке позволял видеть небольшую изящную голову, как у большинства инопланетников, бритую наголо. Именно голова, а не лицо, почему-то чрезвычайно заинтересовала пришельца. Фаттах почувствовал, что его разворачивают влево, — он повернулся в профиль; упершееся в подбородок щупальце (или все-таки рука?) произвело обратное движение — он повернулся вправо; тогда пришелец откатился чуть- чуть назад и, как показалось Фаттаху, беспомощно оглянулся на висевшую над ними Землю — и опять на Фаттаха — и снова на Землю…

А потом он присел, выгнув опорные тумбы колесом, и принялся что-то чертить на одной из каменных плит, предназначенных для фундамента новой обсерватории. Фаттах нагнулся — на сером камне ярко-розовым мелком был нарисован не то череп, не то Африка.

— Уф-ф-ф… — облегченно выдохнул Джанг. — Есть контакт!

Они выпрямились и стояли теперь друг напротив друга совершенно спокойно. Фаттах только теперь заметил, что где-то в глубине маслянисто-оловянного покрытия пришельца угадывается чрезвычайно тонкая ячеистая структура, — именно эти ячейки, сжимаясь, позволяли ему совершать движения.

— Он меня разглядывает, — проговорил он негромко, улыбаясь уже без принуждения, — на голове у него строчечка крошечных линз, вертикальных, словно кошачьи зрачки. Мелок утоплен в это самое… Олово. Или каучук. Мне бы кусочек мела…

Чего не было, того не было.

— Ну что, пошли посмотрим твой кораблик? — обращаясь к пришельцу, будто к старому знакомому, проговорил Джанг. — К тебе, к тебе!

Он протянул руку в направлении межпланетной «волнушки». Гость полуобернулся, — значит, обзор у него был не круговой — и точно таким же движением показал на купол «Шапито». Потом согнул левую руку — нет, все-таки это воспринималось как щупальце или на худой конец пожарный шланг — и розовым мелком нарисовал на своей «голове» человеческие губы.