Виталий Владимиров - Письмо из-за гроба

С_М_И_Р_И_С_Ь, когда ты никому не нужен.

Трудно было найти смысл существования в последние, самые последние дни моей жизни. Истекает время мое, истекает. Мое течение - исход чернил моего пера, так истекает мое Я или грань моего Я... Теки, мое Я, теки, пусть капля твоя, Я, оросит пустыню жажды и пребудет - ДА БУДЕТ! И пусть неоднажды! Так и теку - как ручей - как река - как дождь, Небо-вождь отпускает вожжи и лечу я к тебе с небес росой письма.

А БЕССМЕРТИЕ все-таки ЕСТЬ! БЕССМЕРТИЕ - два смертных организма вместе - и они бессмертны. ЛЮБОВЬ против СМЕРТИ. Бессмертен, когда любишь, смертен, когда ненавидишь. БОГ бессмертен, потому что БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ. Смерть и прах неотвратимо настигнут и пирамиды, и торговые центры, и храмы, и консерватории, и библиотеки, и театры, и жилища, и нас всех - коротко живущих людишек, копошащихся на этой зеленой Земле под голубым небом, за которым Господь. Так что без любви совсем кисло. Что спасает от одиночества и страха перед вечностью? Только любовь и все ее грани - дружба, привязанность, восхищение одаренностью. Бог - есть Любовь. А не наоборот ли? Любовь - есть Бог. Когда слиты любовью, мы выше смерти, мы - боги. Любовь - замена бессмертия. В отличие от животных нам свыше дано Любить и во имя Любви петь, танцевать, писать, живописать, ваять, строить, творить. Так мы обретаем бессмертие.

Но даже по библейской легенде за любовь было заплачено раем. Я любил, да была любовь безответна, я лишился рая, потерял смысл БЫТИЯ, смысл существования. Так появилось это письмо... А слова, что БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, придумали живущие. И БОГА они придумали, потому что им так не хватает любви...

БОГ, как и ЛЮБОВЬ, конечно, ЕСТЬ. И делятся все бегущие и спящие, все кричащие и молчащие, все сытые и голодные на любящих и не любящих, на одаренных любовью и обделенных любовью.

В отличие от зверя разумом своим человек осознает неизбежность полного забвения после исхода - и ищет как уйти от одиночества или скрасить его. Этот выход дарован нам, чтобы отличаться от животных - речь, СЛОВО и через слово мы идем к общению. Человек не одинок - он может общаться с другим, может общаться с умершим, с ушедшим, перешагивая через смерть, может сам написать книгу, чтобы общаться не только с предком, но и потомком, зная, что умрет, а книга останется. Или письмо...

Высшая ступень спасения от одиночества - любить. Как велик инстинкт, помноженный на чувственность разума! Любовь - больше, чем семяизвержение во имя продолжения рода, в любви мы достигаем той вершины, которой неподвластна смерть.

Письмо из-за гроба - письмо из-за крышки гроба - крышка гроба - дверь в никуда - что же я взял с собой? Ничего... Любовь не может жить здесь - она умирает на земле и я умер вместе с ней, когда мы с тобой расстались. Была бы жива любовь - был бы жив и я...

Моя память всегда хранила облегчение, обновление после чутких касаний Ларисы - моего цирюльника и мучительно мне захотелось постричься перед смертью... И впрямь, как всегда, после мытья головы и теплого фена с меня спала хандра, а Лариса укладывала волосок к волоску, но в глазах ее ширился ужас - она понимала, она знала и вытирала ваткой испаринку... А я чувствовал, что она понимает. Не так ли было и у нас с тобой в миг последней встречи...

Я лежал в палате реанимационного отделения и услышал стук в дверь: - Кто там? - Это я пришла. Смерть. - ...и что же теперь? - Да, собственно говоря, все... Вот и пришло, вот и настало мгновение, душа моя покидает земное пристанище - бренное тело, я с ним вырос, не успев состариться, покидаю горячую плоть, грех жаловаться, мне досталось достаточно ласки, лишь твоей не хватило, помнишь как мы с тобой кувыркались, как я пил твой сок, как пила ты мой... Но прошел мой срок, кто-то скажет "представился" и перекрестится, я явлюсь пред Всевышним:

Честь имею представиться...

Меня везли из морга по Москве, я лежал ногами вперед, сорок дней я еще поброжу-полетаю-пребуду, хоть сожгли меня и закопали, а на этой последней дороге я прощался со всеми трассами и тропинками, что вели когда-то к временным стоянкам и привалам, к крову, под которым вершился славный обряд жизни - вкус застолья, роскошь общения и жар любви... Этот гимн никогда не умолкнет, лишь моя песенка спета, пуст мой стул, и не выпита стопка с водкой под крышечкой черного хлеба...

Нет, не умер, я словно проснулся - так рассвело, я очнулся и, прозревая, ощутил-увидел: тело мое одето в ткань, скрыто саваном, сотканным из нитей, свитых из ватных коробочек хлопка, выросших в кусты из зерен, посаженных в землю. Так и я был соткан из тканей и костей - и не короток, и не долог был мой путь. И зачем я его проделал?.. Ради нашей любви, Даша...

Письмо это - реквием нашей любви. Не я рассказываю историю своей любви - я увидел лица других твоими глазами и благодарил судьбу за подарок нашей встречи. И не случилось бы ничего, не получилось бы у нас, явись мы друг другу раньше назначенного или позже. Только в звездный час нам был даровано чудо прекрасного мгновения, длительность которого - вечность, потому что достигли мы с тобой состояния самой высокой доверительности - вот она победа над одиночеством!..

Вот тогда ты и поведала мне сокровенное - то, в чем женщина не любит признаваться: я твой раб - а нужен тебе не раб - господин, и потакающий самым безумным твоим желаниям и являющий свое могущество... Ты - первопричина мироздания моей любви, ее животворный источник, благодатный свет ее созидания, но оказывается нельзя женщину обезоруживать своей любовью. Не поверила ты мне, посчитала себя обманутой и стала беспощадной, значит, жалкой. А уж этого женщина никогда не прощает! Но готова простить, если всетаки любит. Так, прости же меня, прости...

P.S. Копии этого письма я разослал всем нашим друзьям. Я умер и только память обо мне жива в сердцах этих людей. Пусть же эта память останется светлой. До встречи. Владимир."

День кончался, в сумерках потускнел, растворился запах молодой клейкой новой весны, а Дарья Сергеевна все так и сидела, опустив на колени последний листок. Распахнулась дверь. Дочка. - Мама, там телефон оборвали - столько звонков. И все говорят одно и то же: мы получили письмо от Владимира, там всего две строчки. "Любите ее, берегите. Ваш Владимир."

1997 - январь 1998