Виктор Цокота - Звезда бессмертия

— Не надо, милый… Нельзя ему…

— Кому? — не понял Олег.

— У нас будет ребенок.

И она снова впала в беспамятство.

Его охватило отчаяние. Каждые пять минут Олег осматривал синеву на ее ноге — не поднимается ли выше? — и с тоской отмечал, что синева ширится все больше.

Он боялся возможного возникновения гангрены и просто не знал, что ему делать, как поступить, чем помочь. Это ведь не вывих, который теперь умеет вправить каждый начинающий автомобилист. Здесь нужен врач, возможно — опытный хирург. Но как вызвать его, как дать о себе знать? Рация дальней связи, их знаменитый радиовидеофон превратился в груду разбитого стекла и искореженного металла.

Спустившись в рубку, он за четверть часа выпустил в воздух все сигнальные ракеты и, уже поднимаясь по трапу к люку, неожиданно услышал тихий голос Винденко.

— Вижу вас, друзья. Как слышите меня? Я — под вами…

Работала аварийная станция ближней связи в жилете. Олег быстро набросил его на себя.

— Александр Павлович, родной вы мой, как я рад!

— Я тоже, — просто ответил Винденко. — Рассказывайте, как там у вас. У меня все в норме. Только горючее на нуле. Почти сутки искал вас вокруг, а дальнюю рацию, как назло, разбило… Вы сообщили на “Фестиваль” свои координаты?

Олег коротко рассказал об их положении. Только про Андрея Ивановича умолчал.

— Оставайтесь под нами, — добавил. — Наблюдайте за морем. Если заметите какое-нибудь судно, пускайте ракеты, а я пойду к своим пациентам. Ровно через час вернусь в рубку.

Сережа стоял в дальнем углу площадки.

— Ты почему поднялся?

— Олег Викторович, идите сюда, — вместо ответа тихо позвал мальчик. — Здесь вход в какой-то склеп или грот. И он такой… Не природный… Кто-то сделал его давно…

Подойдя к Сереже, Олег с удивлением увидел, что за плавным изгибом скалы площадка расширялась еще больше, приобретая четкие формы искусственно сделанной террасы с толстой мертвой балюстрадой, за которой открывался широкий обзор на водную гладь океана.

В стене напротив балюстрады была пробита правильной формы округлая вверху и довольно широкая ниша, за пятиметровым пролетом которой на них смотрела темнота.

— Когда вы ушли, что-то вдруг зашумело, затрещало там…

— Отойди за поворот, я сейчас.

Он принес большой нагрудный фонарь, свой пистолет и бластер, который накануне утром отдал ему Александр Павлович, уверенный, что грозное оружие защиты больше не понадобится экипажу “Семена Гарькавого”.

— Стрелять умеешь? — тихо спросил у мальчика Олег.

— Конечно, — кивнул тот. — Отец давно научил.

— Тогда держи, — протянул Олег пистолет. — Оставайся у входа. И если что случится со мной, не промахнись. Я забыл тебе сказать. Внизу, под нами, во втором поплавке Александр Павлович. Он нашел нас только сейчас. Связь с ним по рациям, что в жилетах. Через сорок пять минут…

На него сразу дохнуло пещерным холодом. Включив фонарь, Олег направил его яркий луч в настороженную темноту подземелья и, пораженный, застыл на месте.

Сотни сталагмитов и сталактитов причудливой формы, словно беломраморный ветвистый лес с опавшими листьями, заполняли довольно большое пространство, поднимаясь от ровного пола вверх к высокому своду или спускаясь от него вниз. Но еще больше поражало Олега то, что свод подземного грота начинался от черного полированного цоколя примерно метровой высоты и устремлялся вверх, сохраняя, по-видимому, строгую сферическую форму. Сам он отливал синевой. Неясные блестки виднелись на его гладкой поверхности.

Олег дотянулся до одной тускло мерцавшей точки, потер пальцем, и она вспыхнула, заискрилась вдруг ясными изумрудными вспышками. Он потер рядом с ней вторую, третью, четвертую — и каждая заиграла в луче фонаря то красным, то белым, то голубым сиянием, словно в этот странный свод были вкраплены драгоценные камни.

— Сережа, иди сюда, — позвал он. — Спрячь пистолет и подержи фонарь. Я хочу рассмотреть их поближе. Мальчик зачарованно глядел на сказочный лес.

— Какая красота… Просто сказка… Жаль, что у некоторых верхушки разбились.

— Где? Какие верхушки? — не понял Олег.

— Да вон, и с краю, и в центре.

Мальчик осторожно протиснулся между нескольких стволов и, подняв с пола известковый осколок, подал его Олегу. Тонкий кончик его был желтоватым, а тот, что потолще, явно отломан. Причем совсем недавно.

Сережа подобрал еще с десяток таких отломанных отростков. Олег положил их на цоколь, достал из кармана платок.

— Давай протрем еще несколько. Посвети.

Он потянулся, к краю свода и с изумлением увидел, что уже не может дотянуться рукой до ярко сверкающих в луче фонаря точек.

Это было невероятным!

С лихорадочной поспешностью он стал протирать платком тускло мерцавшие блестки у самого цоколя. Еще, еще, еще! И вот уже целое созвездие засверкало, искрясь, на синем фоне свода, а затем медленно, почти незаметно стало отдаляться от края цоколя.

Всякие сомнения исчезли: свод этого странного зала двигался! И начало этого движения совпало с их появлением здесь. И даже не с появлением, а с моментом включения их малой ультракоротковолновой рации.

Он взглянул на часы и заторопился.

— Идем, Сережа. Идем к Тане и к Александру Павловичу. Через пять минут у нас с ним разговор по радио.

— Можно мне взглянуть на папу?

В глазах у мальчика боль и отчаяние.

— Нет, — Твердо ответил Олег, — сейчас нельзя.

Всю свою волю и выдержку призвал он себе на помощь в этот момент.

— Нет, Сережа. Твой папа сильно контужен. Удар в голову. Ты помнишь, еще при первой волне у него разбило шлем. А потом был еще сильный удар… Андрей Иванович сейчас не видит, не слышит, не чувствует. Так бывало и на войне. Шок называется. Мне дедушка рассказывал, Захар Карпович; Ты его знаешь. Нельзя человека ничем тревожить в таком состоянии. Я сделал Андрею Ивановичу нужные уколы. А теперь- только абсолютный покой. Малейшее внешнее раздражение может привести к непоправимому.

Он посмотрел мальчику в глаза и увидел — Сережа поверил.

— А вот Тане надо делать свинцовые примочки на ногу и уксусные — на лоб.

— Хорошо, — кивнул Сережа. — Я справлюсь. Вы идите на связь с дядей Сашей.

Александр Павлович только покашливал, слушая рассказ Олега.

— Ты срежь бластером все эти. сталагмиты. Картина, думаю, станет яснее. Как бы мне поскорее подняться к вам?

— Пока следите за морем, Александр Павлович. Я очень боюсь за Таню, ей нужен врач. А потом что-нибудь придумаем. Можно будет использовать такелаж “Гарькавого”. За ночь сделаем вместе с юнгой. Молодец парнишка, не хнычет.

Убедившись, что Сережа отлично справляется с ролью сиделки, он направился в подземный зал. Протертые звездочки поднялись от цоколя метра на два.