Ирина Ванка - Фантастические тетради

Самая чертовщинка здесь начиналась в полдень. Безразлично, ливень на улице или солнцепек. Главное, чтобы в комнате, кроме Шурки, никто не присутствовал. Стоило скрипнуть половице в коридоре — чертовщинка прекращалась, вернее сказать, затаивалась на время, пока скрип половиц не удалится на кухню и не закроет за собой дверь.

«Седьмой день работы вируса «полтергейст», — записал Шурка в блокноте и выжидающе уставился на монитор, который не проявил ни малейших признаков жизни.

— Ну, извини, — сказал он, — давай начинать, я уже здесь.

Шурка перелистал страницы блокнота. «День первый» — эта зараза еще не называлась ни вирусом, ни полтергейстом. В первый день ее не стоило даже описывать в блокноте. Что-то есть… что-то мешает работать, рябит по экрану, роется в архивах, перебирает меню, изучает… «принюхивается», выстраивает длинные предложения из «козявок» с вопросительными знаками на конце. «Троянец,» — подумал Шурка и попытался от него избавиться, но даже после форматирования диска вирус не исчез и шаг за шагом продолжил осваивать содержимое компьютера, поражая своим терпеливым упорством. Будто внутри завелся кто-то живой и самостоятельный. Окончательно добило Шурку то обстоятельство, что компьютер невозможно было отключить. Даже после того как шнур был выдернут из розетки, чертовщинка немного растерялась, но от этого не утратила яркости изображения. Ни о чем подобном Шурке слышать не доводилось.

К часу дня все безобразия прекращались, до полудня следующих суток. На второй день работы «полтергейст» обрел дар общения и его вопросительные «козявки» сменились вполне осмысленной попыткой вступить в контакт. Но дискета с записью контакта не читалась, и присутствие в комнате любого постороннего лица действовало на вирус отпугивающе.

«Какой сегодня день? — спрашивал «полтергейст». — Какое число? Год? Какая погода на улице?»

«7 ноября 1917 года», — набирал Шурка на текстовой панели.

«Полтергейст» удивлялся.

«Да брось, я вполне серьезно. Который теперь час? Минуты? Секунды?.. Нет, батенька, твои часы отстают на целое столетие. Чем занимаешься? А что, половину Москвы под снос пустили? Это война прошла или подземные гаражи строят? По Садовому кольцу вереницы котлованов. Это зачем?»

«Где это?» — спрашивал Шурка, и буквы на экране сменялись планом изучаемой части города с высоты птичьего полета. Затем проекция резко падала вниз и обозначала квадрат, в котором можно было разглядеть надписи на касках строителей и их ядовито-оранжевые комбинезоны.

«Всю Москву расковыряли», — писал вирус поверх картинки.

«Наверно, меняют трубы, — отвечал Шурка. — Впрочем, я этим не интересуюсь».

«А чем ты интересуешься?»

— Лучше б ты такими делами не увлекался, — советовали Шурке на работе. — Летают какие-нибудь идиоты, фотографируют местность. В принципе, есть такая аппаратура… Проверь, не встроена ли у тебя в монитор антенна с питанием… но с другой стороны…

— …С другой стороны, — уточняли другие знатоки, — это дорогостоящее удовольствие. Просто так развлекаться не будут. Ты спроси, что им от тебя нужно?

Третий и четвертый день работы вируса особым разнообразием друг от друга не отличались:

«Восход солнца во столько-то…»

«Ну и что?»

«Ничего. Интересно. На каких частотах работают каналы телевидения?»

«Не знаю».

«Вот на таких-то…»

«Ну и что?».

«Ты еще не рассказывал мне о своих друзьях».

«Я с вирусами о личной жизни не разговариваю».

— Нет, это типичный «говорун», — успокоили его на пятый день работы «полтергейста». — Кто тебе его засадил, вот в чем вопрос! Теперь он так и будет болтать с тобой с двенадцати до часу.

— А ну-ка, покажи! — выскочил за Шуркой в коридор еще один коллега-доброжелатель и, соблюдая методы строжайшей конспирации, перелистал его желтый блокнот с нехитрыми и бессмысленными диалогами. — Точно могу сказать, что это не «говорун»! Похоже, тебя хакеры зомбируют. И не почувствуешь ничего! Только в один прекрасный день выполнишь все, что прикажут. Это совершенно точно, слышишь?

— Еще один маньяк, — подумал Шурка, но с этого момента в душе его поселилось беспокойство, и полудня следующего дня он дожидался в некотором леденящем оцепенении.

«Меня зовут Шура Бочаров», — представился он вирусу на шестой день работы.

«Очень приятно», — ответил вирус.

«Так вот, господин «очень приятно», мне не очень-то приятно что-то делать, не имея понятия, для кого и зачем. Либо мы вносим полную ясность в наши отношения, либо позвольте откланяться…».

«Полтергейст» некоторое время переваривал информацию, а Шура нетерпеливо барабанил пальцами по полировке стола.

«Я нуждаюсь в твоей помощи, — написал вирус на экране. — Дело очень деликатное. Боюсь, что никто лучше тебя с ним не справится».

«С этого надо было начинать, — ответил Шура. — Итак…»

«Встретимся?»

«Встретимся? — удивился Шура. — Как и с кем?»

На экране появилась проекция города и ухнулась вниз, застыв прямо над крышей дома. Только после того как картинка уплыла в сторону, Шурка, наконец, узнал свой собственный подъезд, затем дорогу, по которой он обычно топает до метро, срезая подворотнями. Одна за другой промелькнули таблички с надписью станций; «птичка» вылетела на загородное шоссе и стремительно понеслась. Но что это за шоссе и что за лесисто-дачная местность, Шурка сообразить не успел. Изображение затормозило на повороте с трассы, где, кроме километрового столбика, никаких указателей не имелось, и несколько раз скользнуло по размякшей от дождя грунтовой дороге, уходящей в лес.

«Встретимся здесь завтра утром… Что скажешь?»

Но Шурка не знал, что и сказать.

«Как я узнаю тебя?»

«Я сам тебя узнаю, не думаю, что там соберется толпа…»

«Личная безопасность…»

«Гарантируется!»

«Почему бы тогда не встретиться где-нибудь поближе? Может… в районе «Сокола» в одиннадцать?»

«Извини, — ответил «полтергейст», — это невозможно».

«Черт возьми, зачем я тебе нужен?!»

В тот же день у Шурки здорово разболелась голова. «Не поеду, — решил он и успокоился, даже улегся спать раньше обычного, — определенно не поеду. Да я и в бреду не вспомню, где он показал мне этот перекресток! Да ну…»

Геннадий Степаныч сильно удивился, вернувшись с работы и обнаружив сына в постели.

— Па, тебе завтра нужна машина? Нет? Не понял… Мне надо кое-куда прошвырнуться. Это недолго. Да, я сплю. Рано вставать…

«Определенно не поеду, — решил он окончательно, — пусть скажет, зачем. Пусть скажет, кто такой. В конце концов, кому надо?..» — Шурка накрыл голову подушкой, но тут же подскочил, будто его цапнуло за ухо что-то ядовитое, и в одних трусах побежал на кухню, где Геннадий Степаныч, еще не снявши пиджака, принимал лечебную порцию кефира.