Ирина Ванка - Фантастические тетради

Альба виновато опустил глаза.

— Придумал бы себе нового Голла Гренса.

— Нет, — ответил он, — количество Голлов Гренсов проблемы не решит. Если ты не поможешь…

— Слушаю тебя, — Голли принял позу, которой Раис обычно встречал своих бестолковых учеников, — я весь во внимании.

— Ты должен рассказать мне все. Где ты был?

— Искал Феликса.

— Где был Феликс? Ты работаешь на него?

— На него все работают, даже если не хотят. Он имеет дар убеждения, который действует на всех.

— Меня это не интересует, — Альба уселся рядом с ним, — только, пожалуйста, не обманывай, а рассказывай все по порядку.

— Ты молодец, что не стал морочить голову Феликсу отсутствием реального мира. Он мог подвергнуть тебя методам аритаборского убеждения, а это не самый гуманный метод.

— Это как?

— Сколько бы у тебя ни было доказательств своей правоты — у него всегда будет на одно доказательство больше.

— Я так не играю! — воскликнул Альба. — Я не верю в то, что можно доказать абсурд!

— Какой абсурд? — удивился Голл. — Эти лысые елочки у подножья холма? Небо? Озеро? В чем ты хочешь меня убедить? Если ты не способен поменять картинку — значит, это не просто фантазия.

— В том-то все и дело, — согласился Альба, — если я не способен поменять картинку, значит, фантазия — это я. Значит, меня не существует.

— Вздор!

— Если я ее уничтожу, то вместе с тобой. Кто мне тогда поможет? Не знаю, что происходит. Я сам себя начинаю бояться.

— С этого и надо начинать, — невозмутимо ответил Голл, — с того, что происходит с тобой. Так что вопросы буду задавать я, а ты не вздумай обманывать.

Альба покорно кивнул и закрыл лицо перчаткой, чтобы не провоцировать лишних вопросов: отчего у землян слезятся глаза на морозе и не опасно ли это для их худосочных организмов.

— Давай начнем с Земли, — предложил Голл.

— Поздно. Ее уже нет, — ответил Альберт.

— Это ты ее уничтожил?

— Я.

— За что?

— Я такое наворотил, — Альба хлопнул себя ладонью по лбу, — совсем запутался. Мне надо было выбраться из этого кошмара, чтобы поглядеть со стороны. Если б ты знал, как я устал от нее. Если б я знал, что без нее запутаюсь еще больше…

— Для этого ты придумал и нарисовал Феликса?

Альба кивнул.

— И заставил его забрать тебя с планеты?

— Да.

— Допустим, — согласился Голли, — но зачем ты придумал Ареал, если даже с Землей не мог справиться?

— Это было глупо.

— Это я уже понял.

— А что мне оставалось делать, если даже воспоминания о Земле дяди Ло и те лучше, чем сама Земля. Мне надо было понять, каким образом я запорол хорошую идею…

— И как… понял?

— Ничего не понял. Я поглядел на вас и позабыл обо всем на свете. Вы получились такими правдоподобными: на непонятных языках со мной говорите, непонятные науки мне объясняете. Мне не следовало расслабляться и доверять вам, а я сделал это, сделал. — Альба стукнул кулаком по утоптанному снегу, в точности скопировав манеру дядюшки Ло колотить по столу, если в доме что-то происходит не по его правилам. — Я, дурак, рассчитывал, что вы мне все объясните, а теперь посмотри, во что превратился… Сижу на снегу и отвечаю на вопросы.

— Так вы с Ксаресом коллеги! Тебе его портрет надо было рисовать. При чем здесь Феликс?

— Я так и хотел… но ты подумай, куда мне его повесить? Вся больница разбежится со страху. Феликс хотя бы на человека похож.

— Вот как? Тогда чего ж ты пристаешь ко мне, а не к Ксару?

— Поздно. Это надо было сделать сразу. Я же спрашивал, чему он тебя учил? Ты что делал? Отворачивался… прятал глаза. А я доверял тебе, доверял…

— Я ведь не знал, что ты за фрукт!

— Теперь знаешь.

— Ничего я о тебе не знаю. Не знаю даже, зачем ты бил зеркала в доме своей матери.

Альба размазал слезы по щекам и надулся.

— Хорошее зеркало — битое зеркало.

— Оно не отражает твою персону во всем великолепии?

— Отчего же? Я не вампир какой-нибудь и не привидение, — он обиженно поглядел на Голли. — Тебя раздражают «магнитные пузыри» в пилотском отсеке? Ты кидаешься их гасить. Почему меня не могут раздражать зеркала?

— Расскажи мне, что означают «зеркальные видения», от которых Феликс сошел с ума?

— Он не поймет, — вздохнул Альба, — пусть думает, не мешай ему. Если он прав, меня и вовсе никогда не существовало, а вас всех и подавно.

— Очень интересно.

— Объяснить? Не понимаешь? — Глаза Голли засветились еще ярче, он даже заерзал от нетерпения. — Ну что ты на меня уставился? Ты и есть мое «зеркальное видение». Все, что находится здесь, — Альба красноречиво поднес указательный палец к своему виску, — моментально отражается. Ты мне объяснял, что такое пространство, а что такое «моментально», не понимаешь.

— Здесь? — переспросил Голл и указал на свою голову.

— Ну ты дурак! — возмутился Альба и еще раз покрутил пальцем у виска. — Вот здесь вот, вот здесь… О чем мы с тобой только что говорили?

— Я так не играю.

— Правильно, потому что играю я.

— Ну, так объясни. Я все могу понять, кроме того, чем набита твоя голова.

— Ты знаешь скорости больше, чем скорость света?

— Конечно. Скорости коротонных импульсов, например, но…

— А еще больше?

— Нет, так не пойдет. Ты много чего должен знать, прежде чем задавать такие вопросы.

— С тобой разговаривать еще труднее, чем с Феликсом, — расстроился Альба. — Я не знаю и знать не хочу, каким образом болф идет по транзиту. Я только знаю, что две недели, и все! Больше не выдержу. А как он там разгоняется и тормозит — не мое дело. Дело вот в чем. Смотри сюда: вон елочка торчит из-под снега. В Акрусе, предположим, из-под такого же снега торчит такая же елочка. Мои зеркальные проекции действуют моментально и не разгоняются по транзитам.

— Ты мне объясняешь азбуку теории макролоргических скоростей, — обрадовался Голли. — Ну ты даешь! — он процарапал в снежной корке две дырочки. — Если здесь Земля, а здесь ЦИФ — между ними будет пространство для скорости, но если принять эти две планеты за одну величину, — Голли обвел их единым кругом, — скорость будет в диапазоне ноля.

— Вот именно, — согласился Альба, — и еще раз похлопал себя по лбу, — вот она, единая величина! Я рад, что ты наконец-таки понял.

Но Голли, вместо того чтобы разделить его радость, растерянно огляделся по сторонам.

— Ну артист. Ты был самым мощным дебилом в своей школе?

— Да, — ответил Альба.

— Как я понимаю твоих учителей… Могу представить, что тебе стоило осилить таблицу умножения.

Альба лишь стиснул зубы от злости и отвернулся.

— Перед ними ты тоже оправдывался своими видениями… субтропическими?..

— Может быть, мой суп и тропический, — огрызнулся он, — только, кроме тебя, о нем никто знать не должен.