Ирина Ванка - Фантастические тетради

Старик Ло держал на ладони гравитаскоп, в который глядел чаще, чем себе под ноги, а Аладон добрался до вершины перевала, застыл и стоял как вкопанный, пока Янца, поравнявшись с ним, не закричала на всю Папалонию:

— Ой, что это? Ты видишь это, Саим?

— Уж конечно, — вздохнул Саим и присел на камень.

— Это невероятно, просто невозможно! Давайте спустимся…

Аладон схватил ее за руку.

— Дождись старика.

Янца, в порыве энтузиазма, бросилась к поднимающемуся на гору старцу, но Саим, вытянув ногу, преградил ей путь.

— Только не назад, — сказал он, — не смей возвращаться…

— Но, Саим!

— В долине стоит вода, — объяснил Аладон, — там, где кончается Папалония, вода стоит стеной.

— Как это, стеной?

— Да! Да! Да! — прокричала Янца. — Стена воды высотой с Папалонские горы.

— Вам со дна до поверхности не подняться, — добавил Аладон.

— Давайте же спустимся, — настаивала Янца, — потрогаем руками, может быть, это обман?

— Обман не надо трогать руками, — послышался рядом спокойный голос старика, — ни в коем случае не надо трогать руками обман. Руки тебе еще пригодятся.

— Это же вода? — спросила Янца и подняла глаза к верхушке воздушного шара. Вблизи он не казался столь пугающе огромным для маленького суденышка, и она уже была согласна лететь, но Папа Ло так ни словом и не обмолвился о том, что будет с ними; каким образом им предстоит преодолеть вертикально-водную преграду, чтобы невредимыми вернуться в выруб.

— Спускаемся, — только успел сказать старик, и Янца ринулась вниз.

Когда экспедиция вплотную приблизилась к водяной стене, она уже стояла перед ней, вглядываясь в зеленоватую муть с толстой прослойкой ила и водорослей, которые вплотную подходили к черным камням. Старик опустил лодочный киль в плесень расщелины, обмотал канат вокруг булыжника и, взобравшись на борт, приглушил горелку. Судно опустилось на камни, наклонившись вперед. Саим нащупал деревянный пояс борта, обошел вокруг лодки. Древесина показалась ему гладкой и теплой, с привкусом смолы и разлитой на палубе огненной жижи. Он подергал канаты, укрепленные вдоль бортов, твердые как стальные клинки; он поднял взгляд к небу, но не увидел ни шара, ни облаков. «Лучше б я видел темноту, — подумал Саим, — тогда бы лучше чувствовал звук, от света все время хочется спрятаться…»

— Не смей щупать воду, — крикнул Аладон.

— Почему? — удивилась Янца. — Я только убедиться, что это не мираж…

Папа Ло вручил Аладону гравитаскоп, вынул из лодки доску, служившую скамейкой гребца, и, подойдя к стене, погрузил в воду край древесины. Половина доски исчезла без следа. Янца с визгом отпрыгнула в сторону, а старик «обработал» деталь, воспользовавшись «миражем» как столярным инструментом, и, вернувшись в лодку, намертво забил ее клином в основание шатающейся мачты. Тем же способом он укоротил размашистую рею и закрепил ее под днищем горелки.

— Топлива хватит ненадолго, — сказал он, — как только стрелка прибора встанет — уберете пламя. Повезет, так повезет. В лучшем случае упадете на воду. В худшем — вам все равно терять нечего. Когда все будет позади, отвяжете шар и поднимете морской парус. Парусом когда-нибудь управляли?

Путешественники позорно промолчали.

— Тяжелый случай, — вздохнул дед. — Надо, чтоб стрелка прибора остановилась на высоте. Ну а уж если начнете задыхаться — ложитесь на палубу и молитесь своим богам. Ветра не опасайтесь. В урагане его не будет.

— А если стрелка не остановится вообще? — испугалась Янца.

— Тогда, ребятки, вам лучше вообще не спускаться. Здесь ваш шанс пересечь границу… если получилось однажды — почему не рискнуть еще раз?

— Пройти сечение времени? — уточнил Саим.

— Это, мой мальчик, сечение пространства. Его невозможно пройти, им можно только пренебречь.

— А что с нами будет, если… — пролепетала Янца.

— Хватит болтать, — перебил ее Аладон, — полезайте в лодку и отправляемся.

— Ваш друг прав, — согласился старик, — это не тот разговор, на который стоит терять время.

— Может, ты с нами, дед, — предложил Саим, но дед уже прицеливался топориком по веревке.

— В другой раз, мальчик. Каждой твари своя участь, каждой участи свое время. Лишь только безумные призваны расплачиваться за чужие грехи. — Перерубив канат, он успел схватиться за борт лодки, и Саим от неожиданного крена чуть было не вылетел из нее. — Теперь ты понял, что нужно сказать будущим поколениям альбиан? — но Саим судорожно цеплялся рукой за канаты, прижимая к себе книгу. — Чтоб убирались подальше с этой планеты. Как можно быстрей и как можно дальше. Вот так-то, мальчик, вот так-то…

Лодка вырвалась из рук Папы Ло и, раскачиваясь как качели, понеслась вверх. Расстояние до камней Саим отмерял лишь по утихающим внизу воплям старика:

— Передай всем, мальчик! Объясни всем, чтоб держались от Альбы подальше! Так передай… чтоб забыли дорогу к этому проклятому месту…

Палуба насквозь провоняла огненной водой и сырыми веревками. Может быть, поэтому Саиму не приснилось ничего. Может быть, потому, что никаких пристойных ассоциаций у него с этими запахами не возникало, и, как только слепой фарианин лишился чувств, Юливан-покровитель сновидений погрузил его в пустую бочку, где он просидел до пробуждения. А пробудившись, ничего, кроме тошноты, не почувствовал, к тому же понятия не имел, где и сколько времени летала его «бочка», сон ли это был или на высоте не оказалось воздуха. И, что самое ужасное, он не был уверен в том, что у лодки есть борта, что палуба, пока он спал, не разрослась во все небо, что он, если захочет, сможет спрыгнуть вниз и умереть. Саим ощупал вокруг себя пол, поднялся на колени и так резво засеменил вперед, что лодку качнуло с ужасающим ощущением пустоты, под которой нет ни воды, ни суши.

— Поаккуратнее, — проворчал Аладон, — равновесие не очень… Собрался ползать — предупреждай.

Саим нащупал борт и протер глаза.

— Где мы?

— Что значит «где»?

— Что внизу?

— Послушай, приятель, если ты ослеп, это не значит, что остальные стали видеть сквозь облака.

— Все в порядке, — сказала Янца, — падаем.

— Куда?

— Ничего не видно. Лучше отойди от борта, а то поломаешь ребра или ветром сдует.

В самом деле, Саим удивился, что не сразу обратил внимание. После безветренной Папалонии даже легкий ветерок должен был показаться ему ураганом. Называть это ветром, способным сдуть с палубы хоть что-нибудь, было бы слишком дерзким преувеличением, но что-то шевелило волосы, касалось лица и трепыхалось под брюхом шара.

— Боги! Не может быть! — воскликнул он. — Мы все еще живы!

— Я бы не торопился радоваться, — сказал Аладон, но Саим махнул на него рукой.