Ирина Ванка - Фантастические тетради

Довольный Саим растянулся на матрасе.

— Хочешь, я приведу к тебе повара, — предложил Бароль, — этот плут изобрел чудодейственный яд: в дождевой воде он безвреден, в морской — убивает наповал. Как я могу расстаться с таким гениальным негодяем? Я заколотил его в бочку и просверлил одну дыру сверху, чтоб не убился без моего разрешения. Думаю, если направить его изобретательность против твоей слепоты…

— Не надо, — ответил Саим, — не хочу видеть море на месте Старой Прики.

— Счастливчик, — Бароль снова погрузился в книгу, — что тут скажешь?

— Хочешь, я войду в «молнию Босиафа»? — шорох страниц прекратился. Саим уловил «флюиды» тяжелого взгляда Бароля. — Что мне терять? Знаешь туда дорогу? Ведь ты лазал в преисподнюю, я знаю.

— Войдешь?

— Ты поставишь прику на якорь у ближайшего жерла. Аладон спустит нас на дно под воздушным куполом. В Ингурее стоит вода — значит, есть суша. Если ты будешь со мной, все получится.

— Войти в молнию? — переспросил Бароль. — Для этого надо быть исключительным дураком.

— Почему?

— Да потому. Чтобы выйти из нее, надо быть исключительно умным. Одно с другим несовместимо.

— Однажды я прошел световой коридор. К тому же ты сам сказал, что я бессмертный. Только представь себе, мы поднимем «молнию» — парус, летающий выше неба. Это же философия без всяких течений.

— Допустим, и куда ты намерен податься под этим «парусом»?

— Какая разница! Что с тобой, Бароль? Ты никогда таким не был.

— Просто перестал жить в сказке, придуманной для меня. Переселился в реальность и, к сожалению, пока не ослеп.

Саим нащупал руку Бароля, сжимающую книжный переплет.

— Разве в этой реальности ты еще не все потерял?

Прику качнуло и стукнуло о камни. Бароль едва успел схватить лампу. Книга тяжело шлепнулась на пол и скользнула под кровать, где Бароль с трудом нащупал ее. В дверях появилась фигура Логана с топором в руке.

— Сорвало боковой трос, — доложил он, — либо ты даешь приказ рубить остальные, либо мы делаем дыру в трюме, чтоб прика не кренилась.

Бароль закрепил лампу и бережно развернул книгу на коленях.

— Либо мы снимаемся, — настаивал Логан, — либо я за себя не отвечаю.

Эту угрозу Бароль проигнорировал, как и предыдущую.

— Снимайся, дядя Логан, — посоветовал Саим.

— А потом он вылезет и будет недоволен? Вылезет и в бочку меня заколотит? — возмущался богомол.

— Не бойся, дядя Логан, ему теперь не до тебя.

Логан злорадно фыркнул и захлопнул дверь.

— Все подземелья накачаны газом. Даже повар не знает от него защиты.

— Ты же видишь, что я не безумен. Значит, газ действует не на всех. Будь моими глазами — я буду твоим рассудком.

— Почему старик не оставил тебя в Папалонии? Зачем ему нужно было всучить нам эту книгу? Отчего ты ослеп на северной широте, если молния всегда лежала у экватора?

— Не знаю! Не знаю! Не знаю! — воскликнул Саим. — Но надо что-то делать! Нет времени ждать!

— Боги отнимают у нас планету, а я по-прежнему не знаю о них ничего, не могу прочесть их тексты, не могу понять причины их «небесной философии». Я собираюсь поднять «молнию», но представить себе не могу, что находится там, где кончается небо.

Прику качнуло на другой борт. Сквозь стену послышался глухой, но уверенный стук топора.

— Логан! — крикнул Бароль, приоткрыв дверь в темноту коридора. Стук прекратился. Заскрипели ступени лестницы. Мокрый Логан возник на пороге с тем же топором в руке, под ним тотчас же образовалась лужа. Струи дождя текли с него, как водопады с горы. Он отжал бороду и посмотрел на Бароля, с трудом поднимая разбухшие веки.

— Что надо?

— Оботрись и подойди.

Логан недоверчиво попятился.

— Вода поднимается. Чуть помедлим — и прику раздавит.

— Оставь, все это ерунда в сравнении с тем, что я тебе покажу.

Логан на всякий случай оглянулся и, небрежно обтеревшись перепачканной в зелени простыней, приблизился к Баролю.

— Встань на колени, богоугодник, иначе от увиденного свалишься с ног.

Угодник привычно опустился на колени и ткнулся носом в красочный разворот. Но, к своей чести, увидев изображение галеона, старый богомол не проронил ни звука; он лишь разинул рот, выпучил глаза и, монотонно покачиваясь, зашевелил губами, приговаривая молитву.

— Что скажешь теперь, — толкнул его Бароль, — ты по-прежнему считаешь, что уйти от смерти можно, перерубив канат?

Но старый Логан и тогда не произнес ни слова, а глухие удары топора вернулись на место, будто призрак Логана отделился от плоти и отправился делать свое дело во славу великих богов.

— Олли! — крикнул Бароль и захлопнул книгу перед носом завороженного богомола.

Вскоре мокрый Олли стоял в дверях, а за ним и все оставшиеся фариане, те, кто еще с божьей помощью или вопреки божественной воле кое-как стояли на ногах.

— Кто-нибудь из вас, — спросил Бароль, — знает гору, которая выше неба? — фариане недоуменно переглянулись. — Кто-нибудь из вас сможет дышать ледяной водой? Кто-нибудь из вас сможет продержаться сотню лет на деревянной лодке в сплошном океане? — Фариане неуверенно пожимали плечами. — Так киньте за борт свои ржавые топоры, пойдите на палубу, упадите на колени и просите у богов пощады.

Присутствующие не шевельнулись.

— Ступайте же, — повторил Бароль. Махол, протиснувшись вперед, собрался было говорить… — Вон отсюда!!! — взревел Бароль и топнул ногой. Фариане вывалились в дверь, едва не сорвав ее с петель. А Логан, уходя последним, запирал ее так старательно и любовно, что Бароль заподозрил неладное и стукнул в дверь кулаком.

— Заперли. Так я и думал.

Стуки топоров возобновились. Сначала нерешительно, но с каждым ударом все сильнее и точнее. Прику качнуло, повело в крен, и ее глубокий киль в последний раз скрипнул о камни. Жесткая тряска сменилась мягким покачиванием на волнах.

— Плывем, — сказал Бароль и снова углубился в чтение.

— Тебе не показалось, что это бунт?

— Ты думаешь? Наконец-то мои холуи осмелели. Логан шел к этому долгой и опасной дорогой. Он заслужил маленькую победу.

— Они же выкинут тебя за борт, — испугался Саим.

— Ты их переоцениваешь. — Бароль выбил ногой дверь и обнаружил в коридоре одиноко стоящего писаря с обрывком папируса, намотанного на обрубок руки.

— Я не совсем уверен в сути написанного, — прошептал он, — но лучше, если об этом будешь знать только ты, Бароль. — И, согнувшись над текстом, забормотал: — «Наша цивилизация обречена. Вы, обитатели горы, наша надежда…»

— Кто эти твари?

— Мы ничего не знаем о них. И теперь уже…

— Вот так просто? — удивился Бароль. — Обречены — и все?

Старый писарь вытянул губами полоску папируса, чтобы показать узор письма.