Андрей Васильев - Файролл. Слово и сталь

В любом случае, так это или нет, уже неважно. Надо идти, а то в саботаже обвинят.

– Так что, Хейген, ты со мной? – Рихтер рыл землю копытом, как застоявшийся жеребец – Время идет.

Да, время идет. А у меня ведь сегодня еще и веселая ночка в песках Востока грядет, не худо было бы выйти из игры хотя бы часа на два, покемарить, а то развезет в самый неподходящий момент. Вот ведь горячие деньки пошли, а? То бал, то погоня, то перспектива под землей полазить, то выселение некроманта с занимаемой жилплощади. И не скучно, и не холодно…

– Да, старина, я иду с тобой – без особой радости сообщил я Гунтеру – Тебя одного отпускать нельзя, пропадешь ты без меня.

– Да уж, пропаду – залихватски сказал явно обрадованный рыцарь – Это за тобой глаз да глаз нужен.

– Пааап – раздался откуда-то снизу писклявый голос Трень-Брень – Ты где? Мне скууучно!

– Лэрд – схватил меня за рукав рыцарь – Пошли отсюда, а? Она сейчас прилетит, и неровен час, отправится с нами. Я все понимаю, она твоя дочь, пусть даже и приемная, да и сам я ее люблю, как родную, но от неё столько шума, столько беспорядка и хаоса, что…

– Да не агитируй ты меня за монархию! – прикинул я пути отступления – Я ее сам боюсь! А ну, ходу отсюда, куда подальше.

Мы с Гунтером быстренько ретировались в ближайший коридор и опасливо спрятались за углом, около двери, ведущей в одно из жилых помещений.

Фея появилась через минуту, попорхала на лестничной площадке, заставив екнуть наши сердца, было направилась в сторону коридора, в котором мы прятались, но, в конце концов, полетела вниз.

– Вы чего тут? – из комнаты, у которой мы прятались, высунулась голова брата Миха.

– Тсссс! – в унисон сказали мы с Гунтером, прижав пальцы к губам – Трень-Брень.

– Где? – испуганно огляделся бухгалтер.

– Вниз полетела – успокоил его Гунтер.

– Вот же напугал – абсолютно серьезно сказал брат Мих – Это не фея, это ночной кошмар с крыльями. Вчера нашего Херца чуть не сделала заикой, когда он ее у бухгалтерских инструментов поймал. А если он заикаться начнет, то наш мастер может это неверно истолковать, скажет: «Т-ты что д-дразнишься?». Добро, если с юмором отнесется, а коли насмешку над собой в этом углядит? У нас же там, в инвентаре чего только нет, и невесть чего эта проныра писклявая с этим сделать могла, там такие счеты есть, что от замка камня на камне может не остаться. И главное, что она везде поспевает, за ней же не уследишь.

– Потому и спрятались, та же причина – Гунтер снова выглянул за угол – Мы тут собрались в одно место наведаться, а если она с нами пойдет, то, считай, пропало дело.

– Что за место? – брата Миха от двери оттеснил брат Херц – Куда вы опять собрались?

– Еще один отряд рыцарей ордена уничтожен, у провала Фальката – хмуро объяснил старшему счетоводу Гунтер – Вот, собираемся туда прогуляться, на месте оглядеться.

– Вот что вам в замке не сидится? – посетовал брат Херц – Будто здесь дел нет. Оборону надо крепить, стратегию войны вырабатывать. Что вас опять несет невесть куда, а?

– Здесь и без нас знатоков этого дела полно – Гунтер был самокритичен – Да и не мастер я в обороне сидеть, я больше в поле мечом привык махать.

– Брат Мих, собирайся – тоном, не оставляющим места для возражений ни со стороны помрачневшего бухгалтера, ни с нашей, приказал брат Херц – Ты идешь с этими неугомонными авантюристами. Их одних отпускать нельзя, сгинут, а мне потом отвечать. Я бы сам с ними пошел, но здесь нужен.

Вот так и будем друг за другом присматривать. И никто не узнает, где могилки наши…

– Пааап!!! Ну ты где? – снова послышалось снизу, отчего брат Херц ощутимо вздрогнул.

– Я тут нашел потайной ход, ведет на задний двор – как бы между прочим сказал брат Мих – Хотите, покажу?

– Мечтаю – тут же ответил ему я – Смерть как люблю достопримечательности изучать. Вот только сначала Кролину найду, мне с ней поговорить надо.

– Какая Кролина? – зашипели дружно мои будущие спутники – Ты о чем вообще говоришь, эта чума внизу летает! Нас не жалко – себя пожалей!

– Меня Кро порежет на ленточки для бескозырок – отбивался я вяло – Она и так на меня зла!

– Ничего, я на себя все приму – пообещал Гунтер – Я ей скажу, что это моя вина.

Пока брат Мих собирался, надо думать, убирал в сумку вышеупомянутые счеты и письменные принадлежности, я написал Кролине о том, что признаю себя свиньёй бессовестной, но все равно отлучусь из замка на пару часов, и что совсем скоро я ей все расскажу, правда-правда. Ну, все – не все, а кое-что расскажу. Надо это сделать, если я ее потерять не хочу, а мне это совершенно не нужно.

Озираясь и прислушиваясь, мы потихоньку выбрались на задний двор замка. Ну, как задний двор? Небольшая площадка у торцевой части, с незаметной дверцей в кладке замка, и с такой же маленькой калиточкой в крепостной стене. Надо будет про нее потом Лоссарнаху сказать, он мог о таком малозаметном лазе попросту забыть, а то и вовсе не знать. А ну как вражина тут пролезет?

– На свиток – протянул я Гунтеру пергамент с заклинанием портала – Пошли уже, пока я не передумал, или, того хуже, дочу мою ненаглядную нелегкая не принесла.

Полыхнул синим пламенем портал и через мгновение мы уже были в Западной Марке. Давно я тут не бывал, давно. Как ушел тогда в сторону Пограничья через Нейложские копи, так и все, как сгинул с его земель. Впрочем, не думаю, что кто-то из местных жителей это заметил – слишком я мелкая фигура в рамках как Западной Марки, так и всего Раттермарка. Да и игры в целом, что бы я там себе не думал и что бы мне не говорили.

Людям свойственно преувеличивать свою значимость. Достаточно посетить какой-нибудь вечер встреч выпускников, чтобы убедиться в этом. Чуть подвыпив бывшие мальчики, а ныне лысеющие пузатые дядьки, рассказывают друг другу байки о том, каких огромных успехов они достигли в зарабатывании денег и карьерном росте. Добавив еще вискарика, они переходят на рассказы о юных любовницах, которые бегут к ним по первому щелчку пальцев и буквально боготворят их. Лица краснеют, лбы потеют, глаза блестят – ярмарка тщеславия, да и только.

У женщин с этим попроще, они в основном хвастаются успехами своих детей, ласково говоря: «А мы уже по-английски свободно говорим» или «А мы уже тройной тулуп на коньках делаем». Поверьте, и это тоже не слишком-то правда. Но хоть раз в году можно же похвастаться самым главным своим достижением в жизни – ребенком? Я, к слову, не считаю это великим грехом.

А самое забавное в том, что все понимают, что все врут, и все делают вид, что в это верят, потому что если ты не создашь иллюзию того, что ты принял это за правду, то не поверят и тебе. К тому же особо упертых правдолюбцев редко зовут на следующий год, чтобы всем настроение не портил.