Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

— Это все ерунда, голуба, — сказал он. — Что дальше?

В камере пыток никого не было, когда Лафайет, освобожденный от цепи одним движением кисти Хвата, вместе со своим огромным товарищем прошел туда по освещенному коридору мимо ряда камер, за зарешеченными дверями которых сидели, болтали или кидались заключенные с растрепанными волосами и диким выражением глаз.

— Это плохо, — сказал Лафайет. — Я надеялся, что Стонруб нам поможет.

— Эй, смотри-ка, какие забавные, — сказал Хват, поднимая набор острых кусачек, предназначенного для постепенного откусывания ушей и носов. — Мне всегда хотелось иметь хорошие ножницы для ногтей.

— Послушай, Хват, нам необходимо составить план действий, — сказал О’Лири, — Ничего хорошего не будет, если мы будем просто бродить без толку, пока нас опять не закуют в цепи. Дворец наводнен стражниками — солдатами Родольфо и личной охраной Горубля. Нам надо организовать какую-нибудь диверсию, чтобы отвлечь внимание, пока мне не удастся выкрасть Свайхильду и леди Андрагору у них из-под носа.

— Эй, вы! — воззвал громкий голос из бокового коридора. — Я требую юриста! Я желаю видеть американского консула! У меня есть право на телефонный звонок!

— Это похоже на Лоренцо…

Лафайет трусцой подбежал к камере, из которой доносились крики.

С бородой и усами Ван-Дейка, прической Эдгара Аллана По, высоким воротником времен Гувера и Наполеона, человек тряс решетку руками с великолепным маникюром на ногтях.

— Эй, вы! — голос его постепенно затих. — Э-э… я случайно вас не знаю?

— Лоренцо? — Лафайет осмотрел человека с ног до головы — Все-таки тебя сцапали? Последний раз, когда я тебя видел, ты оставил меня в хорошенькой переделке, а сам, конечно, смылся. Но откуда у тебя эта борода и смешной костюм?

— Не болтайте глупостей! — рявкнул пленник тем же раздражающим голосом, который Лафайет уже слышал в темной камере Стеклянного дерева. — Меня зовут Лафкадио, хотя это и не ваше дело. Да и вообще, кто вы такой? Могу поклясться, что мы где-то встречались…

— Сейчас не время валять дурака, — отрезал Лафайет. — Нам с Хватом удалось бежать. Я попытался освободить леди Андрагору, но…

— Насколько я понял, вы имеете в виду Цинтию. Ага, значит, и вы тоже участвуете в этом заговоре! Так вот что я скажу — ничего у вас не выйдет! И не смейте даже близко подходить к моей невесте…

— Я думал, что ее зовут Беверли. Но это неважно. Если я тебя выпущу, поможешь ли нам создать одну небольшую диверсию, чтобы я мог действовать незаметно?

— Выпускайте скорее! — взвыл бородатый узник, — Об условиях можем договориться позже.

— Хват! — позвал Лафайет. — Займись-ка этой дверью, ладно?

Он пошел дальше по коридору. Большинство пленников лежали на соломенных матрацах, но некоторые смотрели на него настороженными взглядами.

— Послушайте меня, ребята, — сказал он, — Мы вырвались из этой тюрьмы. Если я вас освобожу, обещаете ли вы мне бегать по коридорам сломя голову, нападать на стражников, бить мебель и посуду, вопить во все горло и вообще устроить как можно больше беспорядка?

— Ну, конечно, мистер!

— Считай, что договорились!

— Пошло!

— Вот и прекрасно.

Лафайет поспешил назад, чтобы проинструктировать Хвата. Через несколько мгновений гигант деловито принялся разрушать тюрьму. Бородатые преступники самого замысловатого вида заполнили всю камеру пыток. Лафайет мельком увидел Лоренцо, теперь уже без нелепого маскарада. Он протолкался к нему.

— Послушай, почему бы нам с тобой не провернуть это дело вместе…

Он замолчал, уставившись на своего бывшего товарища по камере, который глядел на него широко открытыми от изумления глазами и недоуменным выражением на лице — лице, которое Лафайет впервые видел при хорошем освещении.

— Эй, — прогудел Хват, — а я-то думал, что ты пошел совсем в другую сторону, голуба… — он замолчал. — У-угх… — он заколебался, переводя взгляд с Лафайета на его собеседника. — Ребята, может, я немного не того, но кто из вас мой приятель, с которым я сидел в камере?

— Я — Лафайет, — ответил О’Лири. — А это — Лоренцо…

— Какая ерунда, меня зовут Лотарио, и я никогда в жизни не видел этого питекантропа.

Хват оглядел О’Лири сверху вниз.

— И чего это ты мне сразу не сказал, что у тебя есть брат-близнец? — спросил Хват.

— Брат-близнец? — повторили оба в один голос.

— Угу. И скажи мне, приятель, чего это ты вырядился в кожаную куртку и сапоги? Ты чего — может, какой быстропереодевающийся артист?

Лафайет глядел во все глаза на одежду Лоренцо — или Лотарио — туго обтягивающий кожаный жилет, помятая рубашка и куртка, явно видевшая лучшие дни.

— Он совсем не похож на меня, — величественно сказал один. — О, может, и есть какое-нибудь весьма отдаленное сходство, но у меня совсем не такой глупым взгляд и это совершенно безответственное выражение…

— Чтобы я был похож на тебя? — восклицал в это время другой. Ты еще недостаточно давно меня знаешь, чтобы наносить подобные оскорбления. Ну, а теперь где здесь ближайшая имперская передаточная кабина? И уж будто уверены, я подам рапорт своему министру, и все ваше гнездо хабефреников вычистят, прежде чем вы успеете сказать «ноблесс оближ»!

— Эй, ты! — громкий крик прорезал шум толпы. — Лафайет!

Точно такой же человек, разве что по-другому одетый, о которым он беседовал, пробирался к нему подняв руку. Лафайет повернулся. Тот, кто называл себя Лотарио, исчез среди толкающихся людей.

— А как ты попал сюда? — требовательным тоном спросил подошедший Лоренцо. — Рад, что тебе удалось вырваться. Слушай, я еще не поблагодарил тебя за то, что ты спас меня от людей Крупкина. Беверли, бедная девочка, все мне рассказала. Она была так смущена всем, что произошло, что даже не помнила моего имени…

— А как твое имя? — спросил Лафайет, чувствуя, что постепенно становится параноиком.

— А? Ну, конечно, Лоренцо!

Лафайет уставился на лицо перед собой, на голубые глаза, прядь каштановых волос на лбу, красиво очерченный рог с маленькой родинкой…

— Как…

Он остановился и сглотнул слюну.

— Как твоя фамилия?

— О’Лири. А что?

— Лоренцо О’Лири, — пробормотал Лафайет. — Я должен был это знать. Если у Адоранны, Дафны, Иокобампа имеются здесь двойники, то почему их не должно быть у меня?

— Эй, ребята!

Громовой голос Хвата вывел из оцепенения обоих О’Лири.

— Пора сматываться, а то мы пропустим самое интересное.

Лафайет оглянулся и увидел, что камера пыток постепенно опустела и орущая толпа освобожденных пленников несется по коридорам, честно выполняя взятое на себя обязательство.

— Послушай, Лоренцо, мы можем позже разобраться, кто из вас кто, — сказал он, вслушиваясь в затихающий далекий звон и крики, — Сейчас самое важное — спасти леди Адоранну и Свайхильду от Горубля-Крупкина. Он выдумал совершенно безумный план захвата Артезии, и самое печальное, что он может удасться. Ничего удивительного, что он не особенно расстроился, когда я отказался помогать ему. Он мог выставить тебя вместо меня и заставить Свайхильду все делать… ну, да бог с ним, сейчас не до этого. Я попытаюсь добраться до апартаментов Родольфо и объяснить ему, что происходит. Может, еще не поздно расстроить все эти планы. Почему бы тебе не пойти со мной? Из двоих хоть одни да пройдет. Я расскажу тебе, в чем дело, по дороге. Ну, так как?