Кейт Лаумер - Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

В течение следующих нескольких дней Гастон рассказал мне довольно много об Организации. Я узнал, что группа, руководимая Гросом и Миче, была одной из многочисленных ячеек этой разветвленной оппозиции. В Организации было несколько сотен членов, которые проживали по всей территории Алжира. Конечной целью оппозиции было свержение правления Байарда, что дало бы ей возможность получить свою долю в грабежах.

Каждая группа имела двух руководителей, которые, в свою очередь, подчинялись Большому Боссу, чужеземцу, о котором Гастон знал крайне мало. Он появился неожиданно и никто не знал ни его имени, ни где он обитает. Я почувствовал, что этот таинственный незнакомец не пользуется любовью у Гастона.

На третий день я попросил Гастона, чтобы он помог мне приподняться и немного размять ноги. Я изображал крайнюю степень слабости, но был удовлетворен тем, что обнаружил, что чувствую себя гораздо лучше, чем предполагал. После того, как Гастон помог мне лечь в кровать и вышел из комнаты, я снова встал и продолжил свои упражнения в ходьбе. У меня кружилась голова и меня подташнивало, но я облокачивался на спинку кровати и пережидал, пока успокоится желудок, а потом продолжал ходить. Я находился на ногах где-то минут пятнадцать, а потом лег в кровать и крепко уснул. Впоследствии, когда бы я ни просыпался, днем или ночью, я поднимался и ходил, прыгая в кровать, как только слышались приближающиеся шаги.

Когда Гастон настаивал, чтобы я ходил, я продолжал симулировать все симптомы, которые чувствовал в первый раз. Один раз они вызвали врача, но он, посмотрев меня, сказал, что я не вправе ожидать улучшения своего самочувствия в течение еще одной недели, учитывая количество потерянной мною крови. Это вполне меня устраивало. Мне необходимо было время, чтобы более досконально разобраться в обстановке.

Я осторожно пробовал выкачать из Гастона, что он думает о моей внешности. Мне не хотелось настораживать его или возбуждать в нем подозрения насчет того, что у меня на уме. Но я был уж чересчур осторожен. Гастон избегал этой темы.

Я пробовал искать свою одежду, но шкаф был заперт и я не отважился взломать дверь.

Через неделю после моего прибытия сюда, я позволил себе совершить прогулку по дому и прелестному саду за ним. Дом был очень просторен, из сада не было видно никаких признаков часовых. Казалось, что я мог бы свободно уйти из него в любое время, но…

К тому времени, когда прошло десять дней моего нахождения в этом доме, я начал ощущать беспокойство. Больше уже невозможно притворяться, не вызывая подозрений. Бездеятельность действовала мне на нервы. Я проводил ночные часы, лежа без сна, обдумывая и иногда вставая, чтобы пройтись по комнате. К утру мне удавалось утомить себя, но все равно сна не было.

Я должен был что-то предпринять!

Однажды утром, после того, как Гастон унес поднос с остатками завтрака, я принял решение еще раз обойти дом. Из верхних окон хорошо были видны окрестности. Фасад дома выходил на мощеное шоссе, бывшее в относительно хорошем состоянии. Я решил, что это главная дорога в Алжире. Позади дома простиралась на четверть мили вспаханная земля. Дальше стоял ряд деревьев. Возможно, там была река. Поблизости не было видно никаких других домов.

Я подумал об уходе. Мне казалось, что было бы лучше всего перелезть через стенку после наступления темноты и двинуться в направлении деревьев. У меня создалось впечатление, что линия деревьев и дорога сходятся где-то к западу и поэтому таким путем я смогу выйти на дорогу в некотором отдалении от дома. А уж потом по ней смогу попасть в город.

Я вернулся в свою комнату и стал ждать.

Было уже почти обеденное время, когда я услыхал, что кто-то приближается к моей двери. Я лег на кровать и стал дожидаться. Вошли Гастон и доктор. Врач был бледным, сильно потеющим, избегая моего взгляда, он взял стул, уселся и начал осмотр. Он ничего не говорил мне и не обращал внимания на вопросы, которые я ему задавал. Я замолчал и молча лежал, пока он щупал и тыкал меня. Через некоторое время он резко встал, собирая свои инструменты и вышел.

— Что это с доктором, Гастон? — поинтересовался я.

— Он что-то затевает, — ответил хмуро мой телохранитель.

Даже Гастон казался сегодня покорным. Что-то должно было произойти, что-то, что здорово начинало меня беспокоить.

— Но что? — Гастон пожал плечами. Но я не отступал: — Что все это значит? — Я было решил, что Гастон ничего мне не скажет, но через несколько минут молчания он произнес:

— Они собираются совершить то, что ты хотел. Они уже готовы поставить тебя на место Байарда.

— Но это же отлично, — воскликнул я. — Как раз этого я и добивался. Но почему такая секретность? — Похоже, это были еще не все новости. — Но почему вы скрываете это от меня? — настаивал я. — Почему Большой Босс не встречается со мной? Я бы хотел переговорить с ним.

Гастон в нерешительности молчал. У меня было ощущение, что он хочет сказать что-то важное, но не решается.

— Нужно уладить еще кое-какие мелочи, — наконец вымолвил он, не глядя на меня.

Я больше не настаивал.

После того, как Гастон вышел из комнаты, я через некоторое время вышел в коридор. Через открытое окно я услышал разговор и придвинулся поближе, чтобы послушать.

По саду, спиной ко мне, прогуливалось три человека. Один из них был врач. Остальных двух я не мог различить.

— Я учился не для того, — говорил врач, возбужденно вскидывая руки, — чтобы совершить то, что вы задумали. Поймите, я не мясник, чтобы отрезать для вас куски баранины.

Ответ я не мог разобрать.

Я сошел вниз и прислушался. Все было тихо. Я прошел по коридору первого этажа и снова прислушался. Где-то тикали часы.

Я вошел в гостиную. Стол был накрыт на троих, но еды не было. Я вернулся и приоткрыл дверь в приемную, пусто.

Я прошел мимо двери, которая всегда до этого была заперта, и вдруг заметил свет, пробивающийся из-под неплотно прикрытой двери. Я остановился и осторожно приоткрыл ее. Возможно, это какая-нибудь кладовка, подумал я.

Но то, что предстало перед моим взором заставило меня насторожиться. Посреди комнаты стоял обитый белой тканью стол. В одном углу комнаты на штативах стояли два светильника. На маленьком столике были разложены сверкающие инструменты. На стеллаже, рядом с ним, лежали скальпели, большие изогнутые иглы и еще какие-то хирургические инструменты. Там же была отличного качества пила, скорее, даже ножовка и большие ножницы. На полу под столом была большая лоханка из нержавеющей стали.

Я не понимал, что к чему. Повернулся к двери и услышал шаги.

Я осмотрелся, увидел дверь, прыгнул к ней и распахнул. Когда в комнату вошли двое, я стоял во тьме кладовки, чуть-чуть приоткрыв дверь.