Гай Дойчер - Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе

Наконец на третьей картинке вы видите на столе только девочку. Теперь представьте, что я дал вам игрушечное дерево и попросил поставить его так, чтобы завершить картинку в соответствии с двумя расстановками, которые вы видели раньше. Куда вы его поставили бы? Сделайте пометку (мысленную или карандашом) на столе, прежде чем перевернете страницу.

Картинка 3. Только девочка

(Мартин Любиковский)

Это не очень сложная игра, и не надо быть пророком, чтобы предсказать, куда вы поместите дерево. Ваш результат будет более или менее таким, как показано на картинке 4, если вы последуете очевидным намекам: на первых картинках девочка стояла слева, рядом с домиком, а дерево гораздо дальше и левее. Итак, это значит, что дерево было дальше слева, чем девочка. Если тут и есть что-то непонятное, то лишь какой смысл заниматься такими очевидными упражнениями.

Картинка 4.

(Мартин Любиковский)

Смысл в том, что для носителей кууку йимитирр или цельталя решение, которое вы предложили, совершенно неочевидно. На самом деле, когда им дают подобные задания, они составляют картинку совершенно другим способом. Они не ставят дерево куда-то слева от девочки, а скорее по другую сторону от нее, справа, как на картинке 5.

Картинка 5.

(Мартин Любиковский)

Но почему они должны выполнять такую простую задачу настолько неправильно? А в их решении, видите ли, нет ничего неправильного. Но кое-что неправильное есть в том, как я это сейчас описал, потому что, в противоположность сказанному, они не поставили дерево «справа от девочки». Они его поставили к югу от нее. На самом деле их решение совершенно разумно для того, кто думает в географических, а не в эгоцентрических координатах. Чтобы увидеть почему, допустим, вы читаете эту книгу, повернувшись лицом на север. (Вы можете всегда поворачиваться лицом к северу, если вы знаете, где он, во избежание путаницы.) Если теперь вы посмотрите опять на картинку 1, то увидите, что домик был к югу от девочки. На картинке 2 дерево было к югу от домика. Ясно, значит, что дерево должно быть к югу от девочки, потому что оно дальше к югу от домика, то есть дальше на юг от девочки. Поэтому при составлении картинки совершенно разумно поставить дерево к югу от девочки, как на картинке 5.

Причина, по которой расходятся эти два решения, в том, что в этот раз стол на картинке 2 развернут на 180 градусов относительно прочих картинок. Мы, думающие в эгоцентрических координатах, автоматически исключаем этот поворот из рассмотрения и игнорируем его, так как он не имеет значения для того, как мы запоминаем размещение объектов на столе. Но те, кто мыслит в географических координатах, не игнорируют этот поворот, и поэтому их воспоминание о том же размещении отличается.

В настоящих экспериментах, которые проводил Левинсон с коллегами из Института психолингвистики Макса Планка в Неймегене (Нидерланды), эти два стола были не на соседних страницах книги, а в соседних комнатах (как на картинке напротив). Участникам показывали расстановку на столе в одной комнате, потом их отводили в комнату напротив и показывали вторую расстановку на втором столе и затем, наконец, приводили в первую комнату, чтобы решить задачу и составить полную картинку на первом столе. Схема поворотов была такой же, как на предыдущих картинках, только в реальной жизни и на настоящих столах. Было проведено много вариантов таких экспериментов с носителями разных языков. И результаты этих экспериментов показывают, что предпочитаемая система координат в языке сильно коррелирует с решениями, которые склонны выбирать участники. Носители эгоцентрических языков, таких как английский, в подавляющем большинстве выбирали эгоцентрическое решение, в то время как носители географических языков, таких как кууку йимитирр и цельталь, выбирали географическое решение.

Факты, полученные в этих экспериментах, сомнений не вызывают, но в последнее время вспыхнул спор, как их интерпретировать. [258]Левинсон утверждал, что результаты показывают глубокие когнитивные отличия между носителями языков с эгоцентрическими и географическими координатами, но некоторые из его утверждений были опровергнуты другими исследователями. Как обычно бывает в ученых спорах, большинство дискуссий велось вокруг плохо определенных терминов: достаточно ли велико воздействие языка, чтобы «реструктурировать познание» (что бы это ни значило)? Главным фактическим возражением против результатов экспериментов было то, что выбор решения мог быть легко искажен физической средой, в которой они проводились.

Например, участников могло подтолкнуть к выбору эгоцентрического решения то, что две комнаты выглядели одинаково с эгоцентрической точки зрения: скажем, стол в обеих комнатах справа, а шкаф там и там – слева. С другой стороны, если эксперимент проводили на улице, особенно в виду заметного географического ориентира, это могло поощрить выбор географического решения. Но даже если это справедливо, то тем более странно выглядят результаты экспериментов с носителями языков в стиле кууку йимитирр, ведь Левинсон проводил их именно в помещениях, выглядевших одинаково с эгоцентрической точки зрения. Стол в обеих комнатах находился справа (то есть в одной комнате на севере, а в другой на юге), а вся остальная мебель расставлена соответственно. И все-таки носители кууку йимитирр и цельталя в подавляющем большинстве случаев делали выбор в пользу географического решения даже при таких «неблагоприятных» условиях.

Значит ли все это, что мы и те, кто говорит на кууку йимитирр, иногда помним «одну и ту же реальность» по-разному? Ответ должен быть «да», по крайней мере в той степени, что две ситуации, которые для нас выглядят одинаково, им покажутся разными. Мы, обычно игнорирующие повороты, воспримем два интерьера, которые отличаются только поворотом, как одну и ту же расстановку. Но те, кто не может игнорировать повороты, будут воспринимать их как две разные расстановки. Один способ представить себе это – вообразить следующую ситуацию. Предположим, вы путешествуете с приятелем – носителем кууку йимитирр – и останавливаетесь в большом отеле. Каждый этаж – это коридор с рядами одинаковых дверей по обеим сторонам. Ваш номер 1264, а приятель остановился напротив вас, в 1263-м. Когда вы заходите к нему, то видите, что его номер – точная копия вашего: тот же маленький коридорчик с ванной слева, как войти, тот же зеркальный гардероб справа, потом собственно комната с такой же кроватью слева, за ней задернутые неразличимо-бурые занавески, тот же длинный стол у стены справа, такой же телевизор на левом краю стола и такой же телефон и мини-бар справа. Короче, вы второй раз видите свой номер. Но когда ваш приятель заходит к вам, он видит помещение совершенно не такое, как у него, а такое, в котором все наоборот. Так как номера находятся напротив друг друга (как и комнаты 1 и 2 на картинке на стр. ХХХ) и обставлены так, чтобы выглядеть одинаково с эгоцентрической точки зрения, они на самом деле меняют север с югом. В его номере кровать была на севере, в вашем на юге; телефон, который в его номере был на западе, теперь на востоке. Так что в то время как вы видели и запомнили тот же номер дважды, носитель кууку йимитирр увидит и запомнит два разных помещения.