Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 3

Хорошо. Вот и пробурено полдюйма. Так, пора сделать перерыв – и охладить отверстие азотом. Корпус нельзя перегревать слишком сильно, что бы там ни говорили материаловеды.

Облизнув почему-то пересохшие губы, он прикинул, верно ли выбрано место.

С одной стороны – тут могут располагаться двигательные установки… Но с другой, вероятней всё же, что это шлюзовая камера. Таких круглых «крышек» на верхней части «тарелки» они нашли четыре. И ещё четыре – на нижней. И каждая заметна только в отражённом свете – настолько хорошо пригнаны эти крышки, что и волос, кажется, не вставишь…

Майк и Бенни оттащили тележку с газовыми баллонами – датчик показал, что температура крышки вернулась к норме. Затем продолжили сверление. Чуть заметная вибрация достигала ног Крамера через подошвы скафандра – ещё бы! Звуки в вакууме, который установили в куполе, не передаются.

Пока сверло вгрызалось в металл, Крамер только вздыхал, да переминался с ноги на ногу. Майк и Бенни, косясь на начальство, предпочитали помалкивать.

– Внимание, группа Крамера! Почему замолчали? Как у вас дела? – тон координатора Проекта, генерал-полковника Саммерса, был спокоен, и, как всегда, деловит.

Понимая, что и правда, их молчание подзатянулось, Крамер «доложил»:

– Докладывать пока не о чем, сэр. Всё ещё не просверлили внешний слой. Глубина отверстия уже два дюйма. Согласно инструкциям, всё ещё охлаждаем через каждые полдюйма.

– Вас понял. Продолжайте.

Бригада Крамера «продолжила». Однако почти сразу сверление пришлось закончить: обороты резко подскочили, и Майк поторопился вынуть из отверстия дюймового дивметра сверло.

– Сэр! Похоже, мы преодолели первый слой! Внутри – темно… Вводим камеру!

Миниатюрная камера на гибком шланге с мощным прожектором пролезла в дыру легко.

– Ого! Похоже, мы попали во что-то вроде самогерметизирующейся прокладки! Эта штука уже почти затянула наше отверстие, и сейчас выталкивает оттуда и камеру! Вот, – вам видно?.. – действительно, чёрный пенистый материал вроде резины, или пластмассы, заполнил пробурённое отверстие, и, вспухнув бугорком, почти мгновенно застыл в монолитную, похожую на пемзу, пробку.

– Полковник! – Крамер всегда чихать хотел на весь этот официоз, и теперь, когда работа пошла, обращался к координатору, опуская, как всегда, именно первую часть его чина (Генерал вначале, конечно, дулся. Потом – плюнул.), – У нас есть первые образцы. Можем передать на анализ стружку от верхнего слоя, и кусочки той пенистой дряни, что находилась за ним, и сейчас заткнула нашу дырку. Но – вам же и так всё видно?

Действительно, Саммерсу всё было прекрасно видно – камеры снимали всё с двенадцати точек, и во всех возможных диапазонах, с увеличением и без…

– Присылайте. – Координатор сопел в микрофон весьма сердито, но тон его не изменился.

Майк занёс контейнер с обозначенными «образцами № 1 и 2» в шлюзовую, и вышел.

Все известные земной науке бактерицидные и обезвреживающие реагенты в аэрозольном, жидком, и прочих вариантах, не говоря уже о стерилизующих излучениях, сейчас же были обрушены на вожделенные кусочки «чужого».

Пока длилась эта процедура, Крамер вяло переругивался с генералом: он считал, что можно бурить прямо по старым следам – пенистый материал уже затвердел, и создал вокруг их дыры жёсткую пробку. Так что больше ничего им пока не угрожает.

Как раз к моменту окончания процедуры обеззараживания был достигнут компромисс: Крамеру разрешили бурить, но – при условии мгновенного прекращения, «если что-то пойдёт не так!» На что он, вполне в соответствии с традициями, только пофыркал.

На преодоление чёрной пенистой пробки и слоя чего-то вроде алюминия толщиной в полдюйма, что оказался в полуфуте под ней, ушло всего пять минут.

После чего чёртов пенистый материал полез снова.

Ещё пятнадцать минут ушло на переругивание, предположения, и ожидание, пока и эта пробка застынет. И ещё пять – снова на бурение.

Ещё полфута после алюминия занимала прочнейшая пластмасса. Крупицы её, вынесенные сверлом на поверхность, вместе с алюминиевой стружкой, составили, соответственно, Образцы 3 и 4. На отбор и передачу их снова ушло время.

После пластмассы снова пошёл цементированный металл, но куда тоньше – всего несколько миллиметров. Так что ещё минут через пять после очередной остановки на охлаждение, сверло снова завращалось легко, а по краям его зашипел, конденсируясь в тугие струи и туман, воздух изнутри.

– Внимание! Группа Крамера! – Саммерс отреагировал традиционно – то есть, так, как считал наиболее безопасным для людей, – Отойдите все подальше!..

– Ура, – вяло констатировал Крамер, не спеша, впрочем, сдвинуться и на дюйм, – Наши выкладки оказались верны. Внутри, действительно, сохранился их воздух… Правда, не знаю, насколько он соответствует тому, чем был первоначально!

– Вы это о чём, профессор? – поскольку Крамер звал его полковником, то и генерал-полковник считал своим долгом отвечать взаимностью, не упоминая всех заумных титулов и званий маститого Лауреата Нобелевских… и т.д. – Почему бы это он стал отличен от… э-э… исходного?

– Ну, это просто. Возможно, этой махине миллион лет. Ну ладно – десять тысяч. Вот представьте: вы берёте большую прозрачную банку. Помещаете туда комок земли, червей, семена, мышей, мушек дрозофиллов (Это вообще любимые существа всех учёных!), наливаете немного воды, – и ставите у яркой лампы.

Пока лампа горит – всё хорошо. Растения растут, дают кислород, мышки кушают семена, и… э-э… какают, удобряя… Хм. А теперь – выключите свет. Всё погибнет, загниёт, и разложится: бактериям и грибам, обитающим в почве, кислород не так нужен, и они полностью изменят всё, что мы заложили в банку изначально.

– Большое спасибо за лекцию по популярной экологии… – яда в тоне «полковника» не заметили бы только мушки-дрозофилы. Ну, или «бактерии с грибами»… – Я впечатлён. А теперь – конкретно. Что там у вас за состав?

– Хм… – профессор просмотрел данные анализатора, засунутого им прямо в поток воздуха, всё ещё бьющего струёй из глубин Корабля. – Не так плохо, как ожидалось.

– В-смысле – не так плохо?

– Ну… Мы рассчитали, что це-о-два будет куда выше… Вероятно, внутри всё ещё работают какие-то лампы… или поглотители: кислород есть. И углекислый газ ещё на таком уровне, что хоть кто-то смог бы выжить! Его всего ноль один процент. Це-о-два, то есть. Кислорода – семнадцать. Азот – семьдесят три. Аргон – доли процента, довольно много метана, следы аммиака…

А знаете, Координатор – мы сможем там дышать, при крайней необходимости! – бровь профессора приподнялась. – То есть, если не найдём никого смертельного или вредоносного, атмосфера вполне… пригодная!