Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 3

Уж он-то не сомневался: речь действительно идёт о Будущем Человечества!

Тонк с гордостью вывел мальчиков на первый урок.

Он уже видел: этот будет силён. Этот – силён и умён. А этот – ещё и хитёр.

Трёх девочек сейчас будет обучать и натаскивать Главная Самка. А его задача – воспитать храбрых и расчётливых воинов. Передать все боевые навыки, инстинкты и приёмы.

А уж новые – для новых мест расселения – они изобретут и освоят сами!

Только так они смогут захватить и подчинить себе всю огромную Территорию врага.

Он думал об этом спокойно, зная, что так и будет.

Выживание и война – их профессия. Призвание. Смысл жизни.

Он знал – Будущее принадлежит его потомкам!

5. Занимательное почвоведение.

Рассказ.

Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения являются случайными.

– Ну и на фига они тебе нужны? – Артём утёр пот со лба грязным мокрым рукавом рубахи.

– О-о-х… Ну я уже три раза объяснял. Теперь повторяю для особо… одарённых: эти чёртовы тензиометры нужны для определения всасывающей способности почвы! – отдувающийся Рашид уже не улыбался, и не смотрел на выпрямившегося Артёма. Он, стоя на коленях возле устройств весьма техногенного вида, торчащих из склона холма, что-то сосредоточенно в них протирал.

– Да нет, это-то я понял. Я спрашиваю о другом: вот ты определишь эту самую всасывающую способность – и что дальше? На кой ляд она тебе нужна?

– А-а-а… Вот ты о чём. Ну… Короче, эта штука позволит мне определиться с вот этой, данной почвой, в естественном её, так сказать, состоянии. Ну, то есть, что она из себя представляет без нашего полива! На основе этих данных я и буду определять качество этого самого полива.

– Здрасьте! «Качество полива!» Мы же уже всё пробурили, через каждые двадцать сантиметров скважины – пробы отобрали… Устали как ишаки, кучу бюксов наполнили, всё взвесили… Вот это я понимаю: воду в печке выпарили, и узнали влажность! Поймали «пузо» максимума. Ну вот тебе и качество полива!

– Э-э! Хватит! Короче: это лично мне нужно для диссертации. Ну и в отчёт заодно воткнём. – Рашид свирепо посмотрел вниз по склону. Помолчал. Продолжил мысль:

– Владимир Николаевич будет просто счастлив – он обожает наукообразие! Да и Шеф только похвалит за то, что мы такие крутые… И престиж отдела будет на высоте! И ни одна сволочь из нашего Института, могу спорить, здесь, в Паркенте, ничего такого не делала уже лет пятьдесят…

– А что, в-натуре, здесь этих тензиометров до нас никто не ставил? Из всего СОНИИРИ? Как же тогда почвоведы? – Артём, наконец, отдышался и выпрямил затёкшую спину.

– Почвоведы уже всё давно сделали. Но – только для себя. Они всю республику ещё в тридцатые годы облазили… У них есть многолетние данные по всей нашей территории… И все они сведены в карты-схемы, на которых два поколения этих самых… почвоведов… позащищались! – Рашид теперь сосредоточенно навинчивал на горловины торчащих труб похожие на будильники измерительные устройства, – Так что им-то на мои… «экскременты»… глубоко…

– А-а-а… – Артём сплюнул густую, похрустывающую песком, слюну, – Всё равно не понимаю: на черта тебе так подробно исследовать всю эту почву – она в Паркенте одна, а в Заамине – другая. А мы наши трубопроводы по всей Республике собираемся применять. И везде ты будешь вначале всю эту тряхомудию устанавливать?

– Нет! Слушай, ты заколебал!.. Или… А, понял. Ты специально достаёшь меня, чтобы не скучать! Ладно, готово! – Рашид встал с колен, и влюблённым взглядом окинул стройные ряды труб с «будильниками», и здоровенный щит с трубками, сверкавший бликами от стекла и столбиков ртути, – Теперь осталось только снимать показания каждые шесть часов!

– Что?! И ночью будем сюда таскаться? – особого энтузиазма в голосе Артёма не наблюдалось. Ещё бы! За эту неделю они пробурили три пятиметровых скважины, и установили тензиометры на склонах тех двух холмов, где ещё не было распашки. Не говоря уже о «шахте», выкопанной в склоне одного из холмов пока только на двухметровую глубину. А надо было – тоже до пяти.

– Да, будем. Зря я, что ли, фонарик купил?! Правда, ночью я буду ходить один. А вот днём – с тобой или Маратом. – оба оглушительно заржали.

Уж Марата-то точно невозможно было сдвинуть из сада при базовом Лагере. Он весьма успешно выполнял обязанности повара в… Скажем так: не совсем трезвом виде. А правильней – днём еле стоял на ногах. Что, впрочем, не мешало ему прекрасно готовить, и мыть посуду, ни разу не разбив ни тарелки.

– Ладно, попёрлись.

Друзья собрали буры, лопату и кетмень, оставшиеся трубки, и прочее экспедиционное хозяйство, которое принесли для работы, и двинулись обратно в базовый Лагерь.

Лагерь находился, собственно, недалеко – метров в трёхстах от оборудованной площадки, вниз по склону.

И в этом был смысл: за установленным недешёвым хозяйством надо было постоянно приглядывать, и оно должно было находиться в зоне прямой видимости. Иначе, как метко подметил начальник партии, Владимир Николаевич, «Местные ребята – они как галки: ничего в науке не понимают, но всё блестящее, и могущее «пригодиться в хозяйстве» смело… утащат!»

– А правда, что ты купил эту дурацкую ртуть за наличку?

– Да. Ещё содрали как спекулянты: за два килограмма – сто сорок рублей!..

– Ого! Ползарплаты! Ну они и гады! Не учёные, а… А торгаши …реновы! Жульё. Пользуются тем, что институт почвоведения у нас один!.. – голоса затихли, и на склоны холма вновь опустилась тишина полуденного зноя.

Лёгкий ветерок, всегда овевающий предгорья, шевелил иссохшие стебли травы, росшей здесь, на девственных землях, неисчислимые миллионы лет, да иногда пролетали стрижи, норовя выловить роящихся в душном мареве над нагретыми холмами и долинами, мошек.

Вид местности отнюдь не располагал к умилению. Тенистых лесов, полян с дивными цветами, рек с поросшими зелёной мягкой травой берегами здесь не было. А были только застывшие в своей монументальности гряды пологих холмов, рассечённых сглаженными долинами, «украшенными» лишь всё той же выгоревшей изжелта-белой травой, каждый год упорно всходящей под весенними дождями, и своими цепкими корнями мешающей превращению этих самых холмов в плоские равнины…

Лишь вниз по склону одиноко маячил островок тусклой зелени, щедро припорошенной за лето вездесущей пушистой пылью – сад при лагере экспедиции. Да и то сказать: если бы сами обитатели восьмикомнатного одноэтажного Дома не подсуетились, и не провели трубу от Насосной станции, построенной в яме-котловане у подножия холмов – не было бы и этого сада.

И только пыльные и слегка сглаженные неспешным Временем холмы окружали бы главное и единственное строение экспедиции, похожее на самый обычный барак функционально-казённого вида.