Виктор Гончаров - Век гигантов

— Волгу, — без запинки отвечал Николка.

— Правильно. А какие горы перед рекой встретились?

— Уральские.

— Еще раз правильно, и все-таки я вас сейчас посажу в лужу…

— Ну-ну, дуйте, — насторожился Николка.

— Какое море им попалось? — продолжал вопрошать медик.

Николка отвечал осторожней:

— Должно быть, то, перед которым мы и стоим: Черное, соединенное с Каспийским.

— Правильно! — вскричал медик. — А теперь: какие горы им в первый раз пришлось переходить?

Николка отвечал еще осторожней:

— Если они шли все время с юга, значит, те горы, что покрывают Иран…

— Правильно! — Скальпель чуть не плясал, готовя ловушку. — А ведь эти горы им встретились на середине пути, откуда же тогда, скажите, лежала их дорога? С Аравийского моря и с Индийского океана, что ли?

— Го-го-го! — поиздевался Николка, прежде чем ответить. — Вы меня за идиотика считаете, благодарю вас. Сами только что про Гондвану говорили, которую поглотил Индийский океан, — значит, они и шли с Гондваны…

Скальпель сразу стал серьезным — больше ему ничего не оставалось — и серьезно сказал:

— Правильно, с Гондваны… Но я вам не поведал, каким образом я проверил то, что мне дали географические показания. Так вот. Орда находилась в дороге год, — как говорил Гух. Допустим, что ежедневно она делала напрямик километров 20 в среднем, считая стоянки, обходные пути и уклонения для охоты. Помножьте 20 километров на 365 (дней). Получится свыше 7000 километров. Эта цифра как раз укладывается на расстоянии от центра Гондваны до Уральских гор… Блестящее доказательство! Блестящее подтверждение того, что нам дало знакомство с географией!.. Итак, они пришли из Гондваны, я продолжаю. Их было «два шьта» или «три шьта»; почему так неопределенно? Если они могли считать до двух-трех сотен, разве так трудно было запомнить численность своей орды? Оказывается, трудно. Потому что Гух — свидетель переселения — в то время был ребенком, это, во-первых. Во-вторых, и спереди и сзади них шло бесконечное множество орд, гонимых тем же потопом. На узких переходах и в проливах, — вспомните, что Гондвана в начале плиоцена рушилась от землетрясений, вулканических извержений и грандиозных провалов, следовательно, к моменту переселения нашей орды она представляла собой частую цепь мелких и крупных островов, соединенных друг с другом или узкими перешейками, или такими же проливами, — вот в таких-то местах переселенцы скучивались; много их гибло в панической сутолоке бегства, оставшиеся смешивались и дальше шли вместе до тех пор, пока местность не позволяла им снова разбиться на орды — на группы, более удобные для охоты. Гух говорит, что вплоть до первых гор — надо понимать, до Ирана — их было «и много и мало», значит, они то соединялись в большие стада, то вновь разбивались. Большинство орд осело на горах, часть ушла на восток, очень мало на запад и совсем мало, перевалив через горы, на север. Отсюда-то, собственно, и начинается счет Гуха на «два шьта» и на «три шьта». Их орда была единственной из одолевших крутизну гор, на которых завывал леденящий ветер и лежал холодный «сии». В результате этой победы она и составилась из отборных единиц, образовала семью великанов, отважно устремившихся дальше на север в поисках пищи и хороших мест для охоты. Численность ее вплоть до новых гор, до Уральских, то увеличивалась, то уменьшалась: слабые гибли в новой, непривычной обстановке, сильные, позднее перебравшиеся через Иранские горы, прибывали сзади. Вот почему так неопределенно Гух называет цифру своих «соордятников», если можно так выразиться. Слушайте дальше! Колоссальнейшей важности сообщение о колыбели рода человеческого!..

— Гух говорит, что в местах, где переселенцы скучивались поневоле, он видел не одних только краснокожих арийцев. Он видел еще страшных звероподобных двуногих с громадными зубами и ногами, которыми они могли бросать камни. Еще он видел слабых черных карликов с толстыми губами, с приплюснутыми носами, мохнатых и с курчавой растительностью на голове. Видел желтокожих и косых гигантов с черными дыбящимися волосами; уродливых, с маленькой головкой и длинными руками, полуобезьян-полулюдей. Видел очень много других рас, столь не похожих на красавцев арийцев… И все эти стада, объятые паникой, бежали с Гондваны и с ее обломков, вздымавшихся из недр океанических. Симптоматичнейшее явление!.. На Гондване, следовательно, люди или те животные, что произвели человека, жили с весьма давних пор, — может быть, еще с мелового периода вторичной эры. Они уже успели — до своего великого переселения — резко дифференцироваться, распасться на весьма отличные друг от друга расы; часть из них успела выродиться, пойдя по пути «озверения», часть достигла высших по тому времени человеческих форм, часть остановилась в развитии и сохранила первобытные черты прародителя. Гух говорит, что на их первоначальной родине стояло почти всегда теплое лето, что больших хищных зверей там не было, зато — обилие плодов, фруктов, ягод, кореньев и пр. растительной пищи. Это замечательно! Ведь ученые как раз и предполагают, что колыбелью человечества могла быть лишь та страна, где борьба за существование сводилась до минимума. Только в таких условиях человек мог выпрыгнуть из своей животной природы и создать себе технику, — ту искусственную среду, которая стала между ним и природой…

— Слушайте дальше! Интереснейший факт! Относительно «папы» арийцев!.. Они не по праву называют его своим папой — родоначальником своей расы и великанов краснокожих. По преданию, — Гух очень сведущ в преданиях, поговорите-ка с ним! — по преданию, этот «папа» имелся у них еще тогда, — там, на Гондване, — когда большинства вышеперечисленных рас не было и в помине. Я предполагаю, — этого мне не удалось установить, — что в то время существовали одни только такие «папы», давшие начало всем человеческим расам, и какие-нибудь пра-пра-обезьяны, из которых впоследствии произошли все человекообразные животные. По всей вероятности, и «папы», и пра-обезьяны, в свою очередь, имели общего предка. Но это всего лишь мои догадки. Гух ничего подобного мне не говорил и не мог говорить… Вернемся к «папе». Он у них — расовая реликвия. Из-за него происходили вечные войны, многочисленные кочевые орды упорно отстаивали друг перед другом право владеть им. Кажется, что таких «пап» (кстати, это не мужчина, а женщина, представьте себе! — все равно, как у грузин отец называется «мама», а мать — «деда»), таких мумифицированных «пап» на материке Гондваны было несколько, и сильнейшие владели ими. «Папы» служили стимулом к объединению вокруг себя сильнейших и способнейших, стимулом к естественному отбору. И понятно, почему обладание этой реликвией сопровождалось преуспеянием орды в ее жизни, ее благополучием; ведь вокруг реликвий отбирались сильнейшие, а сила в условиях первобытной жизни значила много. «Папы» передавались не из поколения в поколение, а от сильнейших к еще более сильным, путем ожесточенных войн… Близко к вопросу о «папах» стоит вопрос о вырождении нашей орды. Об этом я сейчас и поговорю.