Виктор Гончаров - Век гигантов

— Ну зверь! Ну зверь!.. — пыхтел Скальпель, осторожно обходя не подававшую признаков жизни, но все еще скалившую зубы кошку. — Дорого бы я дал, чтобы нам не пришлось впредь встречаться с таким зверем…

Потом… став в позу, ученый медик прочитал следующую главу из палеозоологии:

— Мой молодой друг! Махайродус — страшное животное, из семейства кошек, появившееся на земле в начале третичного периода. Своей величиной и убийственным вооружением оно превосходило даже льва и бенгальского королевского тигра. Высшего расцвета род махайродуса достигал в последующую за плиоценом дилювиальную эпоху — эпоху обледенения, затем он как-то сразу вымер. Причина его вымирания загадочна и непонятна, ведь более слабые львы, тигры и пантеры остались жить вплоть до нашего времени. Единственно, что можно предположить для объяснения этого странного вымирания, это то, что махайродус был истреблен первобытным человеком, который, вероятно, объявил ему войну за его безрассудно-хищнические наклонности и за клыки, могущие служить и человеку прекрасным оружием…

Дождавшись паузы, Николка сказал строго:

— Точка! — и безмолвно указал Скальпелю на свою кровоточащую грудь и на израненную собаку.

Тут Скальпель показал, что он не только говорить может, но и действовать. Из одного кармана своего универсального пиджака он извлек врачебно-хирургический набор, из другого — ящичек с медикаментами.

Сделав перевязку обоим пациентам и заметив Николке: «теперь вы можете схватить горячку», ученый медик зорко осмотрелся и, не видя больше объекта для своей плодотворной деятельности, откашлялся и непринужденно встал в позу.

— Динотерий, — начал он, — появился на земле…

— …в начале третичного периода, — продолжал за него Николка, принимая ту же непринужденную позу.

Скальпель оскорбленно заморгал глазами и едко произнес:

— Ну-ка, ну-ка! — Только, мол, соврите, я вам совру…

Но фабзавук если что читал, то читал основательно и прочитанное помнил крепко. Он поднял брошенную перчатку и, не меняя позы, продолжал уверенно:

— Самым громадным наземным млекопитающим, когда-либо жившим на земле, можно считать динотерия. Хотя наш экземпляр, заставивший всеми уважаемого доктора, имярек, укрыться в гнилом пне, достигал только величины мастодонта, но при раскопках в земле попадались и более значительные экземпляры. В средние века кости динотерия очень часто принимались за кости какого-нибудь «святого угодника» и как таковые показывались народу за известную мзду…

— Не читал… — пробормотал Скальпель. — Я знаю подобное относительно костей мастодонта, но динотерия… Не читал…

Николка же, соврав ради «агитационного» эффекта, как ни в чем не бывало катился дальше:

— Ошибочно думать, что динотерий является прародителем слона. Это совершенно самостоятельная ветвь в мире первобытных млекопитающих. Он столько же похож на слона, сколько и на древнего тапира, т. е. на животное, близкое к свинье. Недаром же знаменитый ученый Кювье назвал динотерия исполинским тапиром. Его долго принимали — и тоже ошибочно — за морское животное. Ошибка эта лежала в сходстве челюстей и зубов динотерия с таковыми же у морской коровы. Но когда был найден полный скелет динотерия, ученые раз и навсегда признали в нем травоядное наземное животное. Наивысшего своего расцвета динотерий достигал в начале плиоцена, а затем почти внезапно — и загадочно в высшей степени — вымер. Можно предположить, что причина его вымирания лежит в первобытном человеке, с особенной любовью истреблявшем это животное. Я кончил.

— Нда-а… — протянул обескураженный Скальпель. — Все хорошо, но вот относительно причин вымирания. Человек-то, конечно, — человек, но необходимо еще принимать во внимание, что и сам динотерий представлял собою в высшей степени неприспособленное животное, слабо защищенное, а жил он как раз в эпоху расцвета гигантских медведей, львов и кошек… Любая жалкая кошка могла с ним сладить…

С последними словами Скальпель небрежно ткнул ногой труп окостеневшего махайродуса.

Стемнело значительно, — так, что близорукий медик не один раз вместо Николки адресовал свой вопрос к близ стоящему дереву. Вырезав из туши быка — про запас — некоторое количество мяса, друзья подозвали собаку и отправились искать защищенного места для ночевки. Вместе с темнотой родилась новая лесная жизнь — из всех потаенных мест вылезли ночные чудовища. Отвратительный хохот гиен, гнусавый вой шакалов, яростный лай диких собак, раздирающее уши мяуканье кошек, леденящее кровь рыканье львов и рев исполинских медведей создали вокруг такую «жизнерадостную» музыку, что у Скальпеля на ходу дрожали колени, а рука фабзавука крепче сжимала винтовку.

Пришлось бы им заночевать где-нибудь под деревом, если бы из-за туч внезапно не выскочила полнолицая луна. Благодаря ее свету Николка заметил, что в одном месте леса густоветвистая крыша будто продырявилась. Туда он и взял направление.

Почва становилась каменистой; редели деревья; полнолицая луна стала чаще заглядывать на бледные лица ночных странников. Разноголосое зверье осталось где-то позади, — может быть, у трупа быка. Ровная площадь леса вскоре сменилась гористой, деревья совсем поредели. Друзья вышли в полный лунный свет.

Невдалеке возвышался каменистый утес, отражавший на себе лунные блики. Чей-то припадающий к земле силуэт прянул в сторону, когда они подходили к утесу. Собака не уделила ему никакого внимания, и Николка смело направился к черной впадине в отвесной стене утеса.

Края ниши были гладко отполированы и блестели при луне. Николка вскарабкался к отверстию. Два человека рядом могли поместиться в нем. Запалив зажигалку, он вошел внутрь; пахнуло специфическим едким запахом медвежьего логова; бросились в глаза многочисленные белые кости на полу. В потолке пещеры — трещина, через нее изливался лунный свет. Внутренние размеры пещеры могли бы вместить более десятка человек.

— Великолепное жилище! — крикнул Николка окаменевшему на всякий случай Скальпелю. — Хозяина дома нет. А санитария здесь соблюдена: в потолке вентиляция.

Скальпель разокаменел и, ворча, влез в отверстие.

Несмотря на предубеждение, убежище понравилось и ему. Только когда Николка собирался идти за хворостом для костра, он, найдя пещеру недостаточно защищенной, попросил придвинуть к входу ее большой овальный камень, лежавший в пещере. Совместными усилиями камень был придвинут, и теперь Николка насилу протиснулся из пещеры наружу.

Скальпель не сидел без дела. За время отсутствия своего друга он сгреб к одному месту, ближе к выходу, все кости, но не выбросил их, решив предварительно познакомиться с ними при свете огня.