Виктор Гончаров - Под солнцем тропиков. День Ромэна

— А у меня велосипед есть, трехколесный, с лисорами, что?..

Пришла очередь Петьки моргать глазами. Он это проделал, мучительно вспоминая, чем бы еще похвастать. Кроме пугача, у него был еще известный всей улице кролик Сонька и пара лягушек в банке, но разве этим поразишь Верку, дочь техника? Конечно, нет. Тогда он вспомнил, как прошлый год ездил с бабушкой по Волге.

— Велика штука велоси-пе-эд, — начал он издалека, — кабы двухколесный, куда ни шло, а то о трех колесах. Да ты мне его сначала покажи. Может, еще поломанный…

— И покажу! И покажу!.. — запрыгала Верка. — Совсем новенький! Сейчас покажу… — Она рванулась к бане.

— Не надо, — остановил ее движением руки Петька. — Не надо. Не показывай. Верю… А вот ты скажи: на пароходе каталась? Что?.. Факт, нет. А я катался. С бабушкой. И еще тыща человеков. Разные там… Пароходище — угу — громаднющий, больше этого сада, труба с дом и капитан на мостике… Как гуднет — уши трещат…

Верка затаила дыхание и открыла рот.

— Капитан гуднет? — спросила она шопотом.

— Ка-пи-тан! — фыркнул Петька. — Ничего не понимаешь. Свисток такой, возле трубы…

Вера некоторое время стояла, как вкопанная, потом, упрямо тряхнув косичками, снова засмеялась.

— Па-ра-ход! Что пароход?! А вот я сегодня летать буду, ага…

— Ну, это ты врешь, — спокойно возразил Петька, чувствуя, что поле словесной битвы осталось за ним.

Вера горячо и возбужденно затараторила:

— Нет, не вру. Я никогда не вру. Сегодня вечером буду летать. Только об этом нельзя было говорить. Ты никому не скажешь?

— Никому, — машинально отвечал Петька, пораженный одной догадкой. — На чем летать будешь? На аэроплане?

— В лодке… — прошептала Вера.

— А лодка где?

— Не скажу. Нельзя.

— Ну, я и так знаю. Лодка в ящике, и она пищит.

Хотя поле битвы теперь перешло к девочке с косичками, Петька торжествовал, а та была подавлена.

— Тебе папа сказал?

— Нет.

— Подсмотрел?

Петька подумал, но и на этот вопрос ответил отрицательно.

— Я догадался, — сказал он.

С нескрываемым восхищением глянула Верка на своего проницательного собеседника.

— Ты волшебник, да?

Петька скривил рот и отвечал совсем несуразно:

— Вогобий етреч в тире воткет икаруд…

В семь часов вечера на пустыре длинной полосой колыхались лопухи. Движение это началось возле бабушкиного домика и кончилось за два шага до забора, которым техник окружил баню. В том месте, где замерло движение, показалась вдруг стриженная Петькина голова и опять спряталась. Лопухи закачались снова, но уже в направлении к одинокой яблоньке, пышно раскинувшей свою крону в пяти шагах от бани. Стриженная голова появилась теперь у подножия яблони, быстро осмотрелась и разрешила своим рукам и ногам втащить тело на дерево.

Петька сидел на дереве и зорко смотрел на дворик при бане.

Из бани вышел техник Лялюшкин, держа перед собой маленький ялик из белого легкого металла. За техником следовала Вера. Она прежде всего кинула хитренький взгляд на яблоньку, качавшуюся без ветра, и сделала рукой какой-то знак, который Петька понял как «начинается».

На середине двора техник опустил ялик на землю и, выпрямившись, посмотрел кругом и в небо. Потом до Петьки донеслись слова:

— Смотри, Верунька, делай только так, как я тебя учил.

— Хорошо, папа, — отвечала девочка, украдкой подмигивая дереву.

Отец поднял ее и посадил в лодочку.

— Покажи мне, — сказал он, — что ты будешь делать.

Точно отвечая скучный урок, девочка заговорила:

— Я, папа, сначала поверну вот этот рычажок, лодка тогда подымется на 10 метров. Потом вот этот, — подымется на 20 метров. Потом потихонечку буду крутить обратно первый и второй, — лодка станет опускаться…

— Важно, — одобрил техник. — Но я тебя все-таки привяжу, чтобы ты случайно не выпала.

— Хорошо, папа.

Она была очень спокойна, когда он застегивал на ней ремни, но у самого техника сильно дрожали руки и прыгали бритые губы.

— Начинай, — сказал он, делая в сторону несколько шагов.

Вера тронула первый рычажок. — Пи-пи-пуу… — проговорил аппаратик под рычажком. Ялик качнулся и как бы нехотя оторвался от земли.

— Так, так, важно, — говорил техник, напряженно следя за подъемом.

— Десять метров, папа, — радостно крикнула девочка и склонилась головой через борт ялика. В то же мгновение ялик перевернулся, и она повисла на ремнях вниз головой.

— Спускайся! Осторожно спускайся! — закричал побледневший техник.

Вера с трудом подтянулась к доске с рычажками, но, должно быть, повернула не тот рычажок: ялик стрелой взвился к небу, потом перевернулся, став в нормальное положение, и с громадной быстротой понесся на юго-восток. Техник завопил:

— Воздушное течение. Она попала в воздушное течение. Ах я, идиот…

Он скакнул через забор, бурей промчался мимо яблони, перескочил следующий забор и скрылся из поля зрения остолбеневшего Петьки.

Техник, с горя потерявший голову, в день пропажи Верочки пробежал двадцать верст с лишком. Потом одумался и вернулся в город. Отсюда он телеграфировал и телефонировал, рассылал письма, заявления и заметки во все концы страны, во все газеты, преимущественно южной полосы Союза. Просил, молил, заклинал, но… ему мало кто верил, и многие смеялись. Убитый горем, он вернулся в свою осиротевшую баню и просидел в ней запершись 48 часов подряд. В начале третьих суток Петька стукнулся к нему в дверь. Это он делал и раньше часто и безуспешно, но на сей раз, к великому его изумлению, дверь открылась.

— Мальчик, — строго сказал встретивший его техник, — тебя зовут?..

— Петька, — отвечал оробевший Петька, — но я, право, дяденька, ни в чем не виноват…

— Знаю, но ты видел, как улетела моя девочка?

— Видел, — отвечал Петька и боязливо взглянул вверх на склонившееся к нему морщинистое лицо. Техник три дня не брился и зарос колючей щетиной.

— Значит, ты видел, как улетела моя девочка? — снова повторил тот.

— Я уже сказал, — беспокойно отозвался Петька.

— Мне Верочка говорила, — продолжал техник, — что ты будешь сидеть на дереве… Не удивляйся, — добавил он, когда Петька вскинул вверх негодующие глаза. — У нас нет с ней секретов, т. е. не было, хочу я сказать. — С последним словом голос его дрогнул.

— Сейчас зареву, — предупредил Петька, шмыгнув носом, но техник, поглощенный своей заботой, предупреждения его не слышал, и Петька решил, что реветь пока не стоит.

— Слушай, что я тебе сообщу, — говорил техник. — Слушай внимательно.

И вот что узнал Петька. Аркадий Лялюшкин давно работал в области воздухоплавания. Он сделал в нем большое открытие: добыл газ в 100 раз легче водорода. «Водород в 8 раз легче воздуха, — говорил он, — им наполняют те разноцветные резиновые шарики, что продаются на улицах. Мой же газ в сто раз легче водорода и, следовательно, в восемьсот раз легче воздуха. Его требуется совсем немного, чтобы поднять человека». Для этой цели он построил ялик с полыми стенками. Особый аппарат, помещающийся на носу ялика и соединенный трубопроводом с полостью ялика, мог регулировать в этой полости количество газа. Когда аппарат всасывал в себя газ и обращал его в жидкое состояние, ялик делался тяжелее и опускался. Выпуская жидкость обратно в полость стенок и обращая ее снова в газ, аппарат делал ялик легче и заставлял его подниматься. По окончании предварительных работ технику потребовалось найти уединенное место, где бы он мог испытать ялик в полете. Его квартира, находившаяся в центре города, не годилась для этого. И вот он стал искать и нашел баню. Здесь ничто не мешало его опытам. Он их произвел в ночь после переезда. Опыты показали, что сам он слишком тяжел для ялика: не хватало газа. Тогда вызвалась Верочка подняться на ялике.