Чарльз Стросс - Акселерандо

«Спешил, как мог». Он уважительно кивает Элоизе, и хмурится. «Дети, ...» Что-то маленькое и быстрое влетает в него с разгону и хватает за ноги, утыкаясь головой между ног. «…Ух!» Он сгибается, потом подхватывает Манни, и поднимает в воздух. «Эй, сын, я же говорил тебе не...»

«Он не виноват» - поспешно говорит Рита. «Он радуется, потому что...»

«Все же я считаю, что это совершенно...» Элоиза, кажется, начинает терять терпение.

«М-м-яяя-у?» - спрашивает что-то у лодыжек Сирхана, как ни в чем не бывало.

«Мать твою…» Сирхан отпрыгивает. Шатаясь, он пытается одновременно поймать равновесие и не упустить восторженного отпрыска. Тем временем в общественном инфопространстве ширится колоссальное возмущение, настоящая черная дыра звездных масс - и похоже, это возмущение сейчас трется о его лодыжки. «Что ты тут делаешь?» - вопрошает он.

«О, всяко разное» - говорит кот внутренней речью, сардонически растягивая слова. «Подумал, пришло время навестить вас снова. Где ваш домашний сборщик? Ничего, если я воспользуюсь им? Надо кой-чего сделать для друга».

«Что?» - сразу же подозрительно спрашивает Рита. «Тебе мало того, что ты уже учинил?» Сирхан смотрит на нее с одобрением. Похоже, давнишние предупреждения Амбер на счет кота глубоко отпечатались в ее памяти – она обходится с котом вовсе не как с пушистым клубком, которым тот желает казаться.

«Учинил?» Кот сардонически смотрит на нее, мотая хвостом из стороны в сторону. “Я не причиню вам никакого вреда, обещаю. Это всего лишь...”

Дверной звонок прочищает глотку и объявляет о новых посетителях. «Милорд и миледи, Рен Фуллер пожаловала в гости».

«А она-то что от нас хочет?..» - ворчит Рита. Сирхан чувствует, как она напряжена, как незаметно работают ее отражения, пытаясь нащупать среди этого безумного дня хоть что-то, за что можно удержаться, проживая в симуляции разнообразные варианты развития ситуации и все сопровождающие их кошмары, и возвращаясь к настоящему, чтобы дать ей возможность настроить реакцию в соответствии с найденным. «Впусти, чего уж там». Рен – одна из их названных соседей. Большая часть ее дома находится за несколько световых лет отсюда, но это прыг, скок и шаг по меркам времени, нужного на дорогу. Она со своей семьей изгнанников воспитывает стайку детей-шалунов, которые иногда болтаются с Манни.

Маленький синий ослик, преследуемый парой вопящих и потрясающих копьями детей, с заунывным криком проносится мимо взрослых. Элоиза пытается поймать дочку, но промахивается. Дверь в гимнастическую исчезает, и внутрь миниатюрной крылатой ракетой влетает Лис, маленькая подруга Манни. «Сэм! Немедленно иди сюда!» - зовет Элоиза и направляется к двери.

«Слушай, что ты хочешь?» - вопрошает Сирхан, держа сына на руках и глядя вниз на кота.

«О, всего-ничего» - говорит Айнеко. Он изгибается и вылизывает испачканную шерстку на боку. «Вообще говоря, я хочу поиграть с ним ».

«Ты хочешь...» Рита умолкает.

«Папочка!» - Манни хочет вниз.

Сирхан ставит сына осторожно, как будто у него стеклянные кости. «Беги, поиграй» - говорит он, и поворачивается к Рите. «Дорогая, почему бы тебе не встретить Рен?» - спрашивает он. «Может, она пришла за Лис, но с ней никогда не знаешь».

«Я тоже пойду» - добавляет Элоиза, - «вот только заберу Сэм». Она оглядывается, смотрит извиняющимся взглядом на Риту, и скрывается в гимнастической.

Сирхан делает шаг к прихожей. «Поговорим в студии» - жестко говорит он, сверля кота взглядом. «Мне нужны объяснения. Желательно, правду».

***

А тем временем в когнитивной стране чудес, о которой родители Манни знают гораздо меньше, чем они полагают, его отражения занимаются делами, которые гораздо менее невинны, чем они предполагают.

Давным-давно, в двадцать первом веке, Сирхан прожил в симуляции не одно, а целую кучу альтернативных детств – его родители не отпускали кнопку ускоренной перемотки, надеясь, что рано или поздно получится кто-то, соответствующий их предубеждениям. Для Сирхана это было ничуть не меньшим испытанием, чем любая история с интернатом в девятнадцатом веке, и он обещал себе, что никогда не станет подвергать собственных детей такому. Однако одно дело - принудительно проживать все аспекты воспитания один за другим, и совсем другое – по собственной воле погружаться в восхитительную вселенную мифов и магии, где детские мечты обретают форму и бродят по зачарованным лесам, встречаясь там с воплощенными фантазиями друзей и недругов.

Манни рос с нейроинтерфейсами доступа к городскому мыслепространству, на порядок величины более сложными, чем те, что бытовали в эпоху детства Сирхана, и некоторые из отражений его исходного вектора состояния, оплодотворенные разысканными в киберпространстве следами самого Манфреда и обосновавшиеся в ускоренных симуляциях, с стали взрослыми. Конечно же, они не помещаются внутри его собственного черепа семи лет от роду - но они наблюдают за ним. И когда он в опасности, они заботятся об их будущем и единственном теле.

Основное взрослое отражение Манни обитает на нескольких виртуальных мыслепространствах Новой Японии (вместе они в миллиарды раз просторнее физических миров, доступных упрямым адептам биологии – но последние уже и не пытаются с чем-либо тягаться в величине MIPS на грамм). Тема реконструкции - предсингулярная Земля. Время навеки остановилось, застыв на пороге настоящего двадцать первого века, в восемь часов сорок шесть минут одиннадцатого сентября. Апартаменты Манни располагаются на сто восьмом этаже Северной башни, и широкофюзеляжный авиалайнер, несущийся полным ходом, завис в воздухе в сорока метрах под его окнами. В исторической реальности сто восьмой этаж занимали корпоративные офисы, но общепризнано, что в мыслепространствах возможно всякое, а это – просто маленькая причуда Манни, пожелавшего жить здесь. Не то, чтобы это событие много значило для него – он родился спустя более чем столетие после Войны с Террором - но это часть легенд и сказаний его детства, падение Двух Башен, разбившее миф об исключительности Запада и проложившее дорогу миру, в котором он был рожден.

Взрослый Манни носит аватар, приблизительно основанный на его клоне-отце, Манфреде, но замерший в юности, на двадцати с чем-то годах, более худой, одетый в черное и готичный. Манни убивает время, играя в Матрицу и слушая музыку. Сейчас в динамиках грохочут Type O Negative, а он потягивается, расслабленный горячим коксом, и ожидает парочку девочек по вызову (скорее всего – таких же ускоренно повзрослевших аватаров, но не обязательно женского пола, и не обязательно даже человеческого вида), развалившись в кресле и ожидая, когда что-нибудь случится.

Дверь за его спиной отворяется. Он ничем не выдает, что заметил вторжение, хотя его зрачки, заметившие в оконном стекле тусклое отражение женщины, идущей к нему, слегка расширяются. «Ты опоздала» - ровным голосом говорит он. «Предполагалось, что ты будешь здесь десять минут назад». Он разворачивает кресло, и тут его глаза распахиваются.