Игорь Джавадов - Мишень для левши (сборник)

– Понятно, – протянул Белов, останавливая машину возле накренившегося столба со знаком «STOP», поставленным у пересечения второстепенной дороги с автомагистралью.

– Некоторые отдельные случаи – это значит, что половина населения уже заражена вирусом, а правительство ничего не делает.

– Не совсем, – возразил Кари. – Продовольствие они защищают со всей строгостью военного времени.

– Еще бы, – согласился Белов. – Непонятно только, почему эти «отдельные банды» лезут на хорошо охраняемые воинские склады. Гастроном, по-моему, проще ограбить.

– Чего тут не понять, – усмехнулся Кари. – В гастрономах уже давно ничего нет.

– Конечно, – вмешался Гарун. – Очень давно. Уже четверть века, как ничего нет.

– Гарри абсолютно прав, – усмехнулся Кари. – Все это уже в далеком прошлом.

– А в настоящем вот что, – сообщил Белов. – Мы стоим на перекрестке уже две минуты, а по шоссе не проехало ни одной машины. Думаю, можно ехать дальше.

– Вперед, – скомандовал Кари. – И глядите в оба!

Вездеход выехал на перекресток и, повернув налево, помчался по Варшавскому шоссе к московской кольцевой автодороге. Некоторое время диверы сидели молча, посматривая на высокие сосны, подступившие сплошной стеной к автомагистрали. Первым не выдержал Гарун.

– Ну, хорошо, – начал он. – А куда же армия исчезла? Простой народ, понятно, ничем не защищен. Другое дело – военные!

– Про армию лучше не вспоминай, – посоветовал Белов, внимательно следя за дорогой. – Солдатики первыми вымерли, ты уж поверь мне.

– Почему?

– Спроси у Карика, он лучше объяснит, – ответил Белов, осторожно объезжая свалившуюся на дорогу вековую сосну.

– Белов прав, – кивнул Кари. – Солдаты спят в казармах. Взвод, а то и рота в одном помещении. Стоит одному заразиться…

– Понятно, – протянул Гарун и замолчал.

Вездеход проехал по мосту через небольшую реку. Лес поредел, справа показались развалины каких-то строений. Через минуту открылся поворот к автозаправочной станции. Белов притормозил. Не вылезая из машины, диверы молча смотрели на кладбище автомобилей, в которое превратилась автостоянка.

– Не думаю, что заправка скоро откроется, – сказал Белов.

Кари не ответил. Он махнул рукой, что нужно ехать дальше. Вездеход тронулся с места и через некоторое время подкатил к пересечению с кольцевой автодорогой. Дальше начиналась территория города Москвы.

– Садитесь удобнее, профессор, – сказал Хэвисайд, помогая Лемеху, облаченному в консольный скафандр, удобнее устроиться в кресле. – Сейчас вы наденете шлем и погрузитесь в мир виртуального общения с Баг Мэком. Но прежде я хотел бы дать вам пару советов.

– Готов выслушать, – сказал Лемех, подгоняя подлокотники кресла под свой размер. – Кстати, почему у вашего суперкомпьютера такое забавное имя?

– Он сам себя так назвал, – объяснил Хэвисайд. – Биогомогенный макрокалькулятор Баг Мэк. Или короче, Би-эм.

– Он что же, – удивился Лемех, – Считает себя большим живым арифмометром?

– Когда-то он был им, – кивнул англичанин. – Но с тех пор прошло порядочно времени. Би-эм уже не мальчик, и на руки его не взять. Один его вычислительный блок весил бы на планетоиде двадцать тысяч фунтов. Это не считая системы энергоснабжения, теплообмена и прочих инфраструктур.

– Позвольте, почему весил бы? – спросил Лемех. – Разве ваш «Био Гомо» находится не здесь?

– Разумеется, нет. Для стабильной работы Баг Мэка необходимы особые условия. Важнейшими из них являются невесомость и температура, близкая к абсолютному нулю. Все это можно получить в открытом космосе даром. Би-эм размещен на искусственном сателлите, который вращается вокруг планетоида по стационарной орбите. Общаться вы будете по каналу космической связи. Не волнуйтесь, это очень надежный канал, помехи полностью исключены.

– Я не об этом, – отмахнулся Лемех. – Непонятно, зачем Баг Мэку такое глубокое охлаждение? Мы тоже используем электронно-вычислительные машины, когда выполняем много вычислений. В нашем расчетном отделе стоит «Минск-32», вполне современная машина. Но для ее охлаждения достаточно включить пяток кондиционеров.

– Понимаю, – кивнул Хэвисайд. – Кондиционеры модели «Азербайджан-4». Такого охлаждения достаточно для компьютера, собранного из дискретных твердотельных элементов, соединенных между собой металлическими проводниками. К сожалению, вычислительные возможности таких устройств весьма ограничены.

– Почему же? – запротестовал Лемех. – В нашем академическом центре имеется ЭВМ, которая производит до одного миллиона операций в секунду. А какое быстродействие у вашего Баг Мэка?

– Трудно сразу сказать, – задумался Хэвисайд. – Это зависит от конкретной задачи. Дело в том, что у Биг Мака нет постоянной оперативной памяти, как в твердотельных компьютерах. Он сам задает объем рабочей памяти, стараясь обойтись минимумом молекулярных связей.

– При чем здесь связи между молекулами? – удивился Лемех.

– Ну как же! Чем меньше связей, тем больше темп передачи информации, который имеет свой естественный предел, ограниченный скоростью света. Это примерно 110 тысяч миль в секунду или около двухсот тысяч километров в секунду в метрической системе.

– Около трехсот тысяч километров, – механически поправил Лемех.

– Простите? – не понял Хэвисайд.

– Скорость света равна триста тысяч километров в секунду, – пояснил Лемех.

– Это в вакууме, – согласился Хэвисайд. – Но не в углеводородном растворе, где плавают кристаллы памяти Би-эм. Поскольку коэффициент преломления раствора составляет почти полторы единицы, то скорость света в нем меньше во столько же раз.

– Понятно, – смутился Лемех. – Я должен был догадаться. Но при чем здесь свет?

– Свет, иначе говоря, видимое излучение, действительно здесь ни при чем, – улыбнулся англичанин. – У Би-эм информация передается из ячейки в другую при помощи инфракрасных квантов, а они, как известно, невидимы.

– Интересно узнать, – помедлив, спросил Лемех, – каковы размеры этих ячеек, если они реагируют на отдельный квант излучения?

– Ячейкой памяти Би-эм служит молекула комплексного соединения, которую мы называем мнемозином, – объяснил Хэвисайд. – Би-эм сам синтезирует мнемозин из жидкого метана, добавляя в раствор необходимое количество фосфора, серы и железа. В невесомости молекулы мнемозина соединяются между собой в строго определенном порядке, образуя белковые кристаллы. При температуре около абсолютного нуля кристаллы полимнемозина застывают. В твердом состоянии они сохраняют свою структуру сколько угодно времени. Если вдруг выясняется, что объема дежурного кристалла недостаточно для решения сложной задачи, Би-эм примораживает к нему новые молекулы, увеличивая объем памяти. После решения задачи Биг Мак растворяет кристалл, оставляя небольшое ядро, необходимое для обработки дежурных сообщений. Поэтому, дорогой профессор, я затрудняюсь дать точный ответ на ваш вопрос. К примеру, в кристалле объемом в один кубический дюйм Би-эм может хранить до тысячи петабайт информации.