Жюль Верн - Том 8. Черная Индия. Пятнадцатилетний капитан. Пятьсот миллионов бегумы

Подошедший в это время конюх подтвердил эти предположения. Он видел, как Карл рано утром, часов около семи, пошел с фонарем в шахту. Недолго думая, решили приступить к поискам. Созвали свистками дежурных сторожей, взяли большой план шахты, распределили маршрут и, вооружившись лампами, углубились в боковые галереи и ходы.

Через два часа все разветвления шахты были пройдены, и все семь человек сошлись на центральной площадке. Нигде не было обнаружено никаких признаков обвала, но и никаких следов маленького Карла.

Проголодавшийся мастер высказал предположение, что, может быть, мальчик как-нибудь незаметно давно уже поднялся наверх и сидит преспокойно дома, но Марсель уверял его, что этого не может быть, и настаивал на продолжении поисков.

- А вот это что такое? - внезапно спросил он, указывая на плане место, отмеченное пунктиром, подобно тому, как географы на картах отмечают еще не исследованные земли в Арктике.

- Это брошенная выработка. Начали было разрабатывать, да оказался очень тонкий пласт, - объяснил мастер.

- И там есть заброшенные ходы? - вскричал Марсель. - Ну, значит, там и надо искать.

Он сказал это с такой уверенностью, что никто не стал возражать, и все вместе направились к заброшенному участку.

Они вскоре достигли устья галереи; судя по мокрым, обомшелым стенкам хода, здесь уже давно не вели никаких работ. Некоторое время они не обнаруживали ничего подозрительного. Внезапно Марсель остановился и спросил:

- Никто из вас не чувствует тяжести в ногах? Слабости или дурноты?

- У меня вот уже несколько времени, как кружится голова. Здесь явно ощущается присутствие углекислого газа. Вы разрешите мне зажечь спичку? - обратился он к мастеру.

- Конечно, мой друг, зажигайте.

Марсель вынул из кармана спичечницу, зажег спичку и, наклонившись, поднес ее к земле. Пламя тотчас же погасло.

- Так я и думал, - сказал он. - Газ этот, будучи тяжелее воздуха, стелется по земле. Здесь не годится оставаться, - я, конечно, имею в виду тех, у кого нет прибора Галибера. Может быть, мы с вами вдвоем осмотрим этот участок? - обратился он к мастеру.

Тот согласился. Отослав остальных, они взяли в рот наконечники своих приборов и, зажав нос деревянными щипчиками, пошли дальше по заброшенной галерее.

Через четверть часа им пришлось выйти оттуда, чтобы возобновить запас воздуха, после чего они снова продолжали свои поиски.

Наконец, после третьей передышки их усилия увенчались успехом. Они увидели в глубине тусклый голубоватый свет безопасной лампы. Ускорив шаги, они направились туда.

У сырой стены неподвижно лежал уже похолодевший маленький Карл. Губы у него были синие, лицо багровое, пульс не работал.

Повидимому, он хотел поднять что-то с земли, наклонился и, вдохнув насыщенный углекислотой воздух, сразу лишился сознания.

Все усилия вернуть его к жизни оказались тщетными. Он лежал здесь уже по меньшей мере часа четыре.

На следующий день к вечеру на кладбище Штальштадта прибавилась еще одна могила, а бедная госпожа Бауэр осталась одна-одинешенька на белом свете.

Медицинское заключение доктора Эхтернаха, главного врача шахтерского участка Альбрехт, гласило, что смерть Карла Бауэра, № 41902, тринадцати лет от роду, «заслонщика» в галерее 228, последовала от асфиксии в результате отравления углекислотой, поглощенной в большом количестве дыхательными органами.

Другое, не менее ученое заключение - инженера Маульсмюле - указывало на необходимость расширить вентиляционную сеть и охватить ею участок «В» пятнадцатой зоны, где наблюдается медленное просачиванье вредных газов.

Второй, краткий рапорт инженера Маульсмюле обращал внимание высшей администрации на самоотверженное поведение мастера Райера и литейщика первого разряда Иоганна Шварца.

Спустя дней десять после этого трагического случая литейщик Иоганн Шварц, войдя утром в караульную будку, чтобы снять с доски свой жетон, увидел на этой доске следующий приказ:

«Литейщику Шварцу явиться сегодня в десять часов утра в контору главного директора, центральный сектор, ворота и улица «А». Одежда городская».

«Наконец-то! - подумал Марсель. - Долго же они думали, но хорошо, что додумались».

Из своих воскресных прогулок в окрестностях Штальштадта и разговоров с товарищами Марсель успел узнать кое-что об организации города. Он знал, что приглашения явиться в центральный сектор удостаивались немногие, и по этому поводу рассказывали всякие легенды. Говорили, что смельчаки, пытавшиеся хитростью проникнуть в запретную зону, не возвращались обратно; что каждый рабочий и служащий, допущенный в это святая святых, подвергался всякого рода таинственным испытаниям и приносил торжественную клятву хранить все виденное и слышанное им в тайне, а нарушившего клятву судили тайным судом и карали смертью.

Святилище это соединялось с окружной линией подземной железной дорогой. По этой дороге ночью нередко прибывали таинственные гости. За высокими стенами в центральном здании происходили заседания Высшего совета, в которых эти загадочные незнакомцы принимали участие...

Марсель не очень доверял подобным разговорам и слухам, но знал, что они вызваны действительно трудным доступом в центральный сектор.

У него было немало друзей среди рабочих - и рудокопы, и углекопы, и доменщики, и формовщики, и плотники, и кузнецы, но ни один из тех, кого он знал, никогда не переступал заповедных ворот «А».

Со смешанным чувством любопытства и тайного удовлетворения Марсель в назначенный час подходил к воротам. Он сразу мог убедиться в том, что здесь поистине соблюдались все самые строгие меры предосторожности. Прежде всего выяснилось, что его уже ждали. Два человека в серых мундирах, с саблями на боку и револьверами у пояса, стояли в караульном помещении. Это помещение, подобное келье сестры-привратницы какого-нибудь сурового монастыря, имело две двери: одну - отворявшуюся наружу, другую - внутреннюю. При этом двери никогда не отворялись одновременно.

Марсель подал пропуск; его тщательно проверили, поставили печать, а затем люди в серой форме, ни слова не говоря, завязали Марселю глаза и, подхватив его под руки, повели в неизвестном направлении.

Они прошли около трех тысяч шагов, поднялись по лестнице, перед ними распахнулась дверь, которая, впустив их, тотчас же захлопнулась, и, наконец, Марселю разрешили снять повязку.

Молодой человек увидел, что находится в просторной комнате, где стояло всего несколько стульев, черная доска и большой чертежный стол со всеми принадлежностями для черчения. Свет проникал в комнату через высокие окна с матовыми стеклами.