Жюль Верн - Том 11. Властелин мира. Драма в Лифляндии. В погоне за метеором

Ибо сила человеческого разума не знает предела.

Инженер П. Беляев

И. Нехамкин

1

Всеобъемлющий замысел «Необыкновенных путешествий», этой единственной в своем роде географической эпопеи, какой еще не было в художественной литературе, обязывал Жюля Верна описать страны и народы всего мира, «проложить маршруты» через все части света, моря и океаны. Его герои немало путешествовали и по России Россия привлекала внимание французского писателя на всем протяжении его творчества, и русская тема в той или иной связи получила отражение во многих его романах.

В книгах Жюля Верна постоянно мелькают русские географические названия, имена русских путешественников и ученых, внесших свой вклад в мировую науку наравне с путешественниками и учеными Франции, Англии, США, Германии и других стран. Во многих романах действующими лицами являются русские или рассказывается о географических открытиях русских мореплавателей («Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке», «Гектор Сервадак», «Вверх дном», «Пловучий остров» и др.). В семи романах Жюля Верна события протекают целиком или частично на территории России («Михаил Строгов», «Клодиус Бомбарнак», «Драма в Лифляндии», «Цезарь Каска-бель», «Упрямец Керабан», «Найденыш с погибшей «Цинтии», «Робур-Завоеватель»).

Географию России Жюль Верн знал хорошо. Но специфические условия русской действительности были знакомы ему недостаточно. Как и некоторые другие западноевропейские авторы, писавшие в XIX веке о России, Жюль Верн допустил много ошибок в изображении исторической обстановки, ряд преувеличений, неточностей, анахронизмов

Волнениями среднеазиатских кочевых племен в годы присоединения Туркестана к России, повидимому, навеян сюжет романа «Михаил Строгов» (1876) Восстание, в ходе которого кочевники якобы захватили большую часть Восточной Сибири, служит живописным фоном для развития приключенческого действия. Фельдъегерь Михаил Строгов, преодолев тысячи препятствий, прибывает в Иркутск, к генерал-губернатору, с собственноручным посланием царя и разоблачает предателя Ивана Огарева, возглавившего восстание кочевников

Первоначально роман был озаглавлен «Курьер царя». Перед тем как выпустить книгу в свет, издатель Этцель связался через И. С. Тургенева с русским послом и попросил его прочесть гранки. Посол не нашел в романе ничего «предосудительного», но порекомендовал изменить заглавие. Тем не менее русский перевод «Михаила Строгова» до начала XX века задерживался цензурой. Первое издание было выпущено только в 1900 году.

Интересно в этом романе подробное географическое описание России на всем пути следования героя от Москвы до Иркутска - через Нижний Новгород с его знаменитой ярмаркой, Казань, Пермь, Тюмень, Омск, Колывань, Томск, Красноярск и другие города. Жюль Верн хорошо знает самую подробную карту России и специальную справочную литературу, правильно указывая даже самые захолустные села и посады, почтовые станции и перевалочные пункты, состояние проезжих дорог и объездные пути.

Сибирские историки и краеведы давно уже обратили внимание на многие поразительные подробности в описаниях природы и городов Восточной Сибири, полагая, что такие точные и детальные сведения Жюлю Верну не могли дать имевшиеся в его распоряжении путеводители и справочники, труды академика Палласа и путевые записки французских путешественников, на которые он ссылается в тексте романа. Повидимому, писатель, кроме печатных источников, воспользовался живыми рассказами какого-то человека, изъездившего Сибирь, что называется, вдоль и поперек.

Есть основания предполагать, что Жюль Верн консультировался с известным русским географом, революционером П. А. Кропоткиным [41] См. А. А. Гранина, Сибирь в романе Ж. Верна. «Новая Сибирь», Альманах, кн. 33. Иркутск, 1955, стр. 289-301. . В годы своей эмиграции Кропоткин подружился с Элизе Реклю и оказал ему помощь в написании шестого тома «Всеобщей географии», посвященного Азиатской России [42] «Кропоткин, - писал Э. Реклю в предисловии к шестому тому своей «Всеобщей географии», - может по праву приписывать себе многие страницы этой книги. Воскресив для меня воспоминания о своих геологических исследованиях в Восточной Сибири и в Маньчжурии, он сообщил мне свои заметки и наблюдения и указал мне, что он мог сделать лучше, чем кто бы то ни было, относительное достоинство статей и мемуаров, помещенных в русских научных изданиях». . Реклю был старым знакомым Жюля Верна, и через его посредство автор «Необыкновенных путешествий» мог завязать отношения с Кропоткиным, человеком полулегендарной биографии, одним из лучших знатоков Сибири. Кстати сказать, Кропоткин упоминает Жюля Верна в своих «Записках революционера», а художник Жорж Ру, иллюстрировавший посмертно изданный роман Жюля Верна «Потерпевшие крушение на «Джонатане», наделил героя этого романа, анархиста Кау-Джера, несомненным портретным сходством с Кропоткиным.

В романе «Цезарь Каскабель» (1890) одним из главных героев является политический ссыльный - граф Сергей Васильевич Наркин. Убежав из Сибири, он несколько лет проводит в Америке, а потом пробирается обратно на родину, пристав к бродячей труппе Цезаря Каскабеля. Здесь описано полное захватывающих приключений путешествие из Калифорнии через Аляску и Берингов пролив по Сибири. В Беринговом проливе дрейфующие льды увлекают путешественников в открытое море и несут вдоль полярных берегов Сибири до острова Котельного (Новосибирские острова). Отсюда они попадают в Якутию, переправляются через Енисей, потом через Обь и следуют дальше до Перьми.

Географическое описание Сибири в этом романе еще более подробно и не менее достоверно, чем в «Михаиле Строгове».

Особенности сюжета «Михаила Строгова», где также фигурирует «политический ссыльный, рижанин Василий Федоров, и романа «Цезарь Каскабель» можно объяснить влиянием устойчивой во Франции литературной традиции романа о России.

В литературе XIX века довольно широко использовалась тема о сибирском изгнаннике или ссыльно-заключенном, который живет в обстановке суровой природы, иногда в полном одиночестве, и в конце концов либо сам спасается бегством, либо возвращается из изгнания по ходатайству друзей или заступничеству своих детей. «С конца 60-х гг., - пишет М. П. Алексеев, - эта своеобразная литература, о сибирских изгнанниках и беглецах значительно увеличивается благодаря интересу к русской политической жизни вообще и в частности к революционной деятельности народников... С другой стороны, Сибирью, как живописным фоном для повествования, и историей ссыльного беглеца, как удобной сюжетной канвой, заинтересовывается авантюрный роман» [43] Сибирская советская энциклопедия, т. III, 1931, стр. 218, 219. .