Игорь Воронкин - Виртуальность

-- Не все так просто. Во-первых, их западный уицраор, назовем его Стебинг, не в пример сильнее. Если он поднимется, он сметет Друккарг. Мне кажется, я его видел. Огромная черная туча надвигалась на Друккарг. Она пожирала все на своем пути. А во-вторых, Жругр, чтобы стать сильным, потребует новых жертв. Он не может жить без эманаций толпы, заряженной имперскими амбициями и патриотизмом. Это в свою очередь может грозить новыми конфликтами. Так что опасно будить несовершеннолетнего Жругра.

-- Ты видел это в своей игре? -- спросил Васильев.

-- Кое-что видел, кое о чем догадался, -- сказал Лева.

-- А в нашей игре все было наоборот. Жругр пожрал всех этих хоунхеджитов, вместе с их скелетами и ящерами.

-- Вопрос только в том, чья игра отражает будущее? -- хитро посмотрел на друга Лева.

-- Надо же, наш Блейд, оказывается, изменил историю! Интересно, что теперь будет? -- удивился Васильев.

-- Жругр демон. Он -- зло. Но на определенных этапах он охраняет наше государство. Так же как и государство нужно только на определенных этапах исторического развития. И наиболее сильное выражение воля Жругра получает при тиранах: Сталине, Николае I и пр. Однако полновластие Жругра это компромисс светлых и демонических сил. Светлые силы вынуждены прибегать к помощи уицраора, если стране грозит опасность со стороны других уицраоров. Пусть демоны дерутся между собой. Но этот компромисс обычно не длится слишком долго. Со временем уицраор выходит из-под контроля демиурга -- великого духа и создателя нашей страны. Уицраор начинает питаться человеческими страданиями. В стране устанавливается жестокая диктатура, которая обычно кончается смертью уицраора. Или же смерть Жругра наступает от полного идейного истощения и забвения со стороны широких общественных масс, как это случилось с третьим "коммунистическим" уицраором.

-- Да надо будет почитать этого твоего Андреева. Но сейчас-то что делать? Блейд все еще там. Похоже, парень всерьез собрался спасать мир.

-- Ты представляешь, чем сейчас может кончиться война уицраоров, например Жругра и Стебинга? Давай пойдем к твоему Блейду. Пора вытаскивать его оттуда, пока он не натворил еще каких-нибудь дел, -- сказал Лева.

-- Мы не сможем попасть в тот мир. Во всяком случае, сегодня днем. Класс получит доступ к компьютеру только ночью.

-- Ну и кликухи у вас! Прям братки какие-то!-- удивился Лева.

-- Молчи, бот, ни фига не прешь в рулезе! Давай лучше съездим к Блейду в больницу. Он просил проследить, чтобы его не похоронили раньше времени. Пойду позвоню Классу, пусть отвезет нас в этот институт мозга, -- поднялся Дмитрий.

-- Не надо Класса, он все равно не поможет. Поедем вдвоем, -- попросил Лева.

Институт мозга нашли по телефонному справочнику. Оказалось да, такой пациент -- Мирошенко Алексей Михайлович -- у них действительно есть. Но к нему никого, кроме родных, не пускают.

-- Фигня, пробьемся! -- в Леве проснулся здоровый авантюризм. Васильев только хмыкнул.

-- Когда придешь? Опять утром? -- спросила Светлана, когда друзья стояли в прихожей.

-- К другу в больницу. Надо навести товарища.

-- Смотри, Васильев, я терпеливая, но...

-- Света, я люблю тебя! Просто работа такая... сумасшедшая, -- Дмитрий нагнулся и чмокнул Свету в щечку. -- Я скоро!

Всю дорогу до "Лесной", где находился институт мозга, Лева увлеченно пересказывал Васильеву то, что у него осталось в голове после прочтения "Розы Мира" и разных философских семинаров, отдающих эзотерикой. Они сошли на "Лесной" и две остановки проехали на автобусе. Институт мозга располагался в четырехэтажном здании, облицованным темным камнем. Вокруг высилась чугунная ограда, и, казалось, было разлито то тоскливое чувство, которое непременно окружает больницы и морги.

-- Все самые интересные мозги здесь, -- невесело пошутил Лева, когда они подошли к больничной ограде.

Васильев поднял глаза на окна института. Окна смотрели на мир облупленными переплетами с серыми квадратами давно не мытых стекол, недружелюбно отталкивающих посторонние взоры. Обычно в больницах хоть кто-то стоит у окна (чем еще больным заняться) здесь же окна будто ослепли -- ничего, кроме серого непроглядного стекла. У подъезда стояли несколько легковых машин, да старый больничный "Рафик" с красными крестами и зелеными полосами по белому борту. Явно маловато для работающего медицинского учреждения.

В холле больницы было пусто и тихо. Васильев просунул голову к маленькому окошку. Пожилая регистраторша нехотя оторвала взор от вязания.

-- Нам бы повидать Мирошенко, -- попросил Дмитрий.

-- Не положено, -- сухо ответила регистраторша. -- К нему никого не пускают.

-- Почему?

-- Человек в коме, чего вам от него надо?

-- А вы всех больных тут знаете? -- спросил Васильев. Знания регистраторши его удивили.

-- У нас не больница, молодой человек. Пациентов так просто не берем.

-- А с кем поговорить, чтоб пустили? -- протиснулся к окошку Лева.

-- С главврачом, но сегодня его не будет. Завтра с утра.

-- Ну хоть передать парню что-нибудь можно?

"Прием передач по вторникам и четвергам с 15.00 до 17.00" -- регистраторша молча повернула к ним табличку.

-- Облом, сегодня среда. А где лежит уважаемый господин Мирошенко? -- Лева задал последний вопрос регистраторше.

-- В седьмой! -- буркнула регистраторша. -- На стене список.

В списке действительно значился больной Мирошенко А. М. и прописан он был в палате N 7.

-- Раз седьмая, значит, первый этаж. Пойдем хоть в окно поглядим, -- рассудил Лева.

Они вышли на улицу. Окна первого этажа располагались достаточно высоко. Лева подсадил Васильева. Тот уцепился за железный подоконник и по карнизу двинулся от окна к окну.

-- Ну что там? -- время от времени нетерпеливо спрашивал Лева.

-- Пока ничего. Лаборатории какие-то. Везде пусто.

-- Странно, рабочий день вроде.

-- В том-то и дело. Похоже, тут давно всех сократили.

Дмитрий добрался до угла здания и спрыгнул на землю.

-- На первом палат нет, -- заявил он.

-- Давай обойдем с другой стороны, -- предложил Лева.

-- Увидят, -- выразил опасение Дмитрий.

-- Кто? Все пусто.

Васильев снова залез на карниз и пошел от окна к окну. Возле одного из окон посередине здания он остановился.

-- Ну что? -- нетерпеливо спросил Лева.

-- Похоже, нашел.

-- Там твой друг?

-- Видно плохо. Но кто-то лежит похожий.

-- Что еще?

-- В палате никого. Только аппаратура мигает.

Васильев подергал раму. Окно было закрыто.

-- Можно стекла выставить. Смотри, еле держаться, -- обратил внимание Лева.

Дмитрий тронул стекло. Оно шаталось в прогнившем переплете.

-- У меня нож есть, -- заметил Лева.

-- А автомат Калашникова? Ты что-то Лева на гангстера стал похож.

Лева вложил перочинный нож в протянутую руку Васильеву. Гвоздики в штапиках отошли легко, и друзья без труда выставили стекло. Вторая рама была не закрыта. В палату ворвался морозный воздух.